— только время терять. Вон, свернулась уже калачом, к прыжку изготовилась. Зубищи, что иглы.

Не солоно хлебавши, поплыл на второй островок. Здесь не тронут силок. И на следующем тоже ловушка стоит, как стояла. Остаётся последний. Неужели, впервые вернусь без добычи?

И нате вам — вновь следы журавля. В этот раз спёр ондатру. Судя по отпечаткам лап, крупную. В сердцах я лупанул по тростнику копьём. Конец моей охоте! На этих островках в смысле. Теперь этот пернатый разбойник будет всё воровать, что поймаю. Нашёл себе кормушку.

Но тем не менее я выставил силок по новой. Пока другое место подберу, пускай уже стоит. Вдруг, я ошибся, и эта йокова птица куда-нибудь денется. Например, её панцирник сцапает — других врагов на болоте у журавля нет. Кроме людей, конечно. Но не таких людей, как я хилый. Меня этот шипоногий гигант прикончит и слопает запросто. Потому, даже мысли нет подстеречь супостата и наказать попытаться.

Пока время есть, лучше сплаваю дальше, разведаю — в половине версты ещё кучка деревьев видна. Если путь туда больше вода, чем муляка, за час доберусь. Это край для меня — дольше за день дорогу туда и обратно не сдюжу. Мне ведь ещё и олему косить. Не устроят места, придётся искать справа, слева вдоль берега. Хотя, сильно вбок от посёлка смещаться не хочется. Вот проклятый журавль! Такие угодья пропали.

Но, спасибо Единому — в этой части болото больше походит на озеро. Почти сплошь вода на пути. Будь моей целью одно пропитание, можно было бы уходить в рыбаки. Кто у моря живёт, слышал тем промышляют. Стал единственным бы на всю деревню добытчиком. Рыба вкусная так-то. А тут её тьма — гребни ходят, бока сверкают, плюхи мощные нет-нет раздаются. Стало быть и выдры тут много.

Доплыл до первого острова, вылез на берег, втянул ползанку на твёрдую землю. Ничего себе здесь малишки! Просто куст на кусте. Через неделю-другую созреет. На кой йок мне олема тогда? Сменю тюк на туесов пару — и свою норму сборщика стану ягодой брать. Уже рад, что решил сюда сплавать.

А большой остров-то. Минут десять вдоль берега топал — конца не видать. Удобных местечек, где поставить силок, счёта нет. Вглубь лезть страшно. Вернулся. В другую сторону двинулся. Та же песня — остров клином врезается в озеро, уходя основанием дальше в Гиблую гниль. Хотя, гнили тут и нема. Не знал бы, что наше болото на сотни вёрст расползается, решил бы, что пересёк его и топчусь на другом берегу. Будет время, закончу разведку, а на сегодня мне хватит — пора возвращаться.

Пока плыл назад и посвистывал ящером, размышлял над находкой. Не много не мало, а целую землю нашёл получается. Такую, про какую не знает никто, совсем дикую. А ведь, казалось бы, под боком почти. Живём у болота, а сами про него и не ведаем ничего толком. На картах, какие я несколько раз видел у старших, вся Гиблая гниль обозначена сплошным тёмным пятном. Ни островков, ни областей топи, ни чистой воды. Лишь берега худо-бедно очерчены.

Не ценят болото у нас, не исследуют. А ведь оно занимает едва ли не треть всего острова, на котором, и наша деревня, и град, и ещё тьма посёлков. Почти столь же обширно болото, как лес, покрывающий Мун. Только малая доля земель им не занята, где вдоль южного побережья, у града, хлеб растят на полях. Может у дальнего края болота, откуда дед родом, народ глубже в Гиблую гниль пробирается, раз про кору дубояра старик надоумил, но у нас ходоков сюда нет. Первый я такой любопытный, безысходностью загнанный в топь. Надо будет поспрашивать Такера. Вдруг у старика свои карты имеются? У него чего только нет.

Замечтался. А вдруг совсем большой остров нашёл? Такой, что на несколько вёрст во все стороны тянется. Забрать Вею с Маргой, да малышню всю сиротскую и увести их сюда. Отрыть землянку и жить своим хутором. Опасного крупного зверя на острове быть не должно, а мелкий добычей послужит. Панцирники на сушу далеко не выходят, журавлям с аистами густо стоящие деревья помехой — тоже не должны докучать. А главное: хорты сюда точно не сунутся — заместо частокола сама Гиблая гниль защищает.

Несбыточные мечты. Без общины не потянуть нам. По-доброму ведь никто не отпустит, а сбегать — то концы себе обрубать. Любой малый хутор очень сильно от посёлка зависит, с которым дела ведёт. Это, если когда-нибудь, через много лет, когда вырасту и свой срок отбатрачу…

А может и не придётся батрачить? Скоплю денег и откуплюсь. Но это я уже совсем размечтался. Мне первым делом Халаша излечить, вторым Вею не дать замуж выдать, коли какой гад с деньгами к Хвану по её душу придёт, третьим малышню вырастить, четвёртым за Такера отомстить, лучшим охотником стать, пятым… Ой! Лучше даже не думать обо всём этом, а то совсем руки опустятся. Где-то ведь меня ещё Тишка ждёт. Сестрёнку искать-выручать тоже надо. Жива половинка моя, сердцем чую.

Отплывал от найденного берега радостным, к своему приплыл мрачным, что те тучи на небе. И вымотанным прилично. Далековато всё же для меня битого. На островках передышку брать надо. А лучше бы и продолжать охотиться там. Проклятый журавль!

К кустам, где сдаю тушки Вахну идти не хотелось. Скупщик после того разговора с Такером теперь злее, чем прежде был, а тут ещё выяснится, что сегодня зазря приходил. Но оставлять его сидеть в уговоренном месте нельзя. Потом ещё пуще обидится.

* * *

— В смысле, ничего?

Вылупленные буркалы Вахна, казалось, вот-вот выпадут из глазниц.

— Неудачный день. Нет добычи.

Рассказывать ему про змею и журавля я не собираюсь. Где я охочусь и как — не его дело.

— Получается, я просто так сюда топал?

— Так вышло. Извини.

Но Вахну моих извинений было мало.

— Так вышло? Э не, малой. Мы здесь серьёзные дела ведём. По-взрослому всё у нас. Отнял моё время — плати.

— Как плати? — поперхнулся я.

— Медяк с тебя. И это я ещё тебе скидку делаю. Моё время дороже стоит.

— Мы так не договари…

— Снова Такеру побежишь плакаться? — перебил меня Вахн. — Только попробуй! Достали вы уже меня с этим старым уродом! Думает, боюсь его. Ха! С огнём играете. Как бы не доигрались.

Выпученные глаза вольника налились кровью. Не перегнул бы с ним дед.

— Медяк — это много, — пробормотал я. — Давай что-то думать.

— Что тут