Вот эти технологии следовало отработать ГО СССР. Но случилось несчастье в Спитаке, и оказалось, что СССР не имеет гражданской обороны, в Спитаке действовали, как попало, кто попало и каким попало способом (в основном первым, самым непроизводительным).

Еще раз повторим, хотя это была трагедия союзного мас­штаба, спасти людей обязаны были силы ГО самой Армении как максимум. Отстроить Спитак, конечно, было делом всего Союза, но спасти людей — нет, слишком мелкая задача.

Тем не менее Горбачев прервал свое пребывание в Канаде. (Интересно, зачем он тогда туда ездил, если так легко отка­зался,— в турпоход? Какой толк от Горбачева был Спитаку в этот момент?) Рыжков срочно вылетел в Спитак, и телеви­дение подробно показало его пребывание там. Впечатление для специалиста было ужасное. Неразбериха, люди в пани­ке, слезы и страдания, все просят помощи, мечутся. В такой ситуации, когда жизненно необходим труд руководителей, которые расставят людей по местам, дадут команду рабо­тать, отреагируют на изменение условий, определят, какая помощь нужна.

Вот идет телерепортаж: в Спитак въезжает «Икарус», из него выходит глава правительства с толпой республикан­ских руководителей. Все местные руководители вынужде­ны бросить работу по спасению людей и присоединиться к свите любопытствующего начальника. (Чем Рыжков мог помочь в Спитаке? Он бы принес в миллион раз больше пользы, если бы из Москвы из своего кабинета руководил обеспечением спитакских спасателей.) После «экскурсии» — обязательное совещание и пустые фразы типа «Нужно на­прячь все силы»... и т.д. На этом совещании какой-то ин­женер пытается объяснить Рыжкову, что нужно применить второй способ спасения людей (с использованием мощных бульдозеров), но его слова не дошли до премьера, боссы по­глощены призывами друг к другу немедленно организовать помощь и напрячь все силы и на слова инженеришки вни­мания не обратили.

Приезд Рыжкова и последовавшее за ним устранение мест­ных руководителей от Дела спасения людей наверняка стоил спитакцам сотен, если не тысяч, жизней, но зато какое шоу! Сам глава СССР! В гуще событий! Наедине с народом!

Возможно, не всем читателям понятен этот пример, его суть. Делократ никогда не сделает ничего, что помешало бы его подчиненным исполнить порученное им же Дело.

Посмотрите, как управляет Делом настоящий «отец сол­датам». Спасение людей в Спитаке было боевой операцией для гражданской обороны СССР. Уже упоминавшийся на­чальник главного артиллерийского управления Яковлев опи­сал, как Г. К. Жуков руководил белорусской наступательной операцией. Итак, Жуков выехал на фронт.

«Сразу же по приезде Г.К. Жуков провел обстоятельные рекогносцировки, побывав на наблюдательных пунктах всех стрелковых дивизий...

В каждой из армий вскоре были оборудованы довольно обширные макеты местности (для них, как правило, подби­рались лесные поляны), на которых во всех деталях, показы­вался противник и положение наших войск. На этих маке­тах командармы А. В. Горбатов, П.Л. Романенко, П.И. Батов и А.А Лучинский докладывали представителю Ставки свои решения на предстоящую операцию. Г.К. Жуков вниматель­но слушал и при необходимости вносил коррективы». (Вот так примерно, не ожидая войны и землетрясений, Горбачеву с Рыжковым нужно было готовить гражданскую оборону страны.) Но продолжим: «Итак, все было готово к началу грандиозного наступления наших войск. Перед его началом мы с Г.К. Жуковым вновь вернулись на 1-й Белорусский фронт и обосновались на НП 3-й армии генерала А. В. Горбатова, которой была поставлена задача наносить главный свой удар на бобруйском направлении. 23 июня 1944 года в предрас­светных сумерках началась наша мощная артиллерийская подготовка».

Ну, и что Жуков? Сел с начальством на автобус и поехал в атакующие цепи показать себя журналистам? Тем более что на направлении главного удара дела складывались пло­хо и успеха не было. Нет!

«В этой обстановке командарм А. В. Горбатов, человек, прошедший уже немалый армейский путь и хорошо понимавший всю сложность ратного труда, вел себя сдержанно, пожалуй, даже спокойно. И в этом спокойствии чувствова­лась его твердая уверенность в том, что командиры корпу­сов, дивизий и полков его армии, несмотря ни на что, дос­тойно выполнят свой воинский долг. Поэтому старался не особенно-то тревожить их телефонными звонками, а терпе­ливо ждал дальнейшего развития событий.

Г.К. Жуков тоже ничем не выдавал своего волнения. Он даже не беспокоил командарма, а, прогуливаясь по рощи­це, в которой располагался НП армии, лишь изредка ин­тересовался сообщениями о боевой обстановке в целом на фронте и у соседа в войсках 2-го Белорусского фронта. Так же выдержанно он вел себя весь день, вечер и ночь, а по­том даже и следующий день. Такому хладнокровию можно было только позавидовать.

Но затем усилия 3-й армии с согласия Жукова были со­ответственно скорректированы, и 26 июня обозначился ус­пех и в ее полосе наступления».

Как видите, ни один из управленцев-профессионалов, де­лократов ничем не помешал своим подчиненным исполнить Дело, ни один из своего Дела не творил шоу личной попу­лярности.

Что хочет руководитель: получить дополнительную ин­формацию для собственной оценки обстановки или пока­зать себя? Если только показать, то это бюрократ, да и еще и замшелый. Делократу это не нужно. Казалось бы, вопрос пустяковый, но суть его мало кто понимает даже в мирной армии. Вот генерал армии Гареев, доктор военных наук, про­фессор, критикует Сталина как стратега. Оно, конечно, куда уж Сталину до Гареева, но обратите внимание, за что кри­тикует: «К тому же Сталин практически не бывал в дейст­вующей армии, не выезжал на фронты, а без личного обще­ния с теми, кто выполняет боевую задачу, по одним лишь донесениям и телефонным докладам невозможно понять все особенности складывающейся обстановки... Отметим, меж­ду прочим, что в отличие от Сталина Черчилль, де Голль, да и Гитлер побывали во время войны во всех объединениях и во многих соединениях своих войск». Да, конечно, Гитлер был великий стратег, да только не видно, чтобы поездки на фронт ему сильно помогли.

Смешно здесь то, что Сталин выезжал на фронт и в толь­ко что освобожденные города, но не делал из этого шоу, и поэтому об этом мало кто знает.

Кстати, братание с народом, столь любимое в свое вре­мя Горбачевым, Ельциным и прочими, Сталина раздража­ло. Он много занимался строительством, по его настоянию в Москве строители стали строить не только летом, но и зи­мой, он еженедельно выезжал на стройки одной машиной, без охраны. Люди, естественно, узнавали его, собирались вокруг. Тогдашний (1939—1945) председатель Моссовета В.П.Пронин пишет: «... Сталин в такой ситуации говорит людям: «Товарищи, здесь же не митинг, мы по делу прие­хали». Власик, весь потный, бегает вокруг, никого из охра­ны больше нет».

Мы уже писали, что видовым признаком бюрократа яв­ляется уклонение от ответственности, и это достигается по­лучением указания «что делать» от «бюро», от начальника. Но такое указание не всегда возможно получить, особенно аппаратному бюрократу, ведь по идее он сам должен это указание подготовить. Тогда он стремится разделить ответ­ственность среди своих коллег, согласовывая решение во всех мыслимых и немыслимых инстанциях. Это достига­ется двумя путями: можно либо послать того, кому необ­ходимо решение, по инстанциям, либо организовать сове­щание. Бюрократ страхуется на случай, если его спросят: «Что же ты, дурак, принял такое решение?» А он ответит, что не один он дурак, а и такие-то инстанции тоже, и уче­ные, и прочие.