litbaza книги онлайнДетективыГлубокие раны - Неле Нойхаус

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 108
Перейти на страницу:

Пия отвезла Бенке в больницу и подождала, пока в отделении экстренной медицинской помощи ему зашьют несколькими стежками глубокую рану на руке и рваную рану на голове. Она курила, облокотившись на крыло служебного автомобиля, когда увидела своего коллегу, проходящего через вращающуюся дверь. У него было мрачное выражение лица, на лоб был наклеен пластырь, а на правую руку наложена ослепительно-белая повязка.

— Ну, как? — спросила Пия.

— Получил больничный лист, — ответил Франк, не глядя на нее, уселся на пассажирское место рядом с водителем и нацепил на нос солнцезащитные очки.

Пия закатила глаза и растоптала окурок. Вот уже пару недель Бенке опять был совершенно невыносим. В течение короткой дороги в комиссариат он не проронил ни слова, и Пия размышляла, должна ли она сообщить Боденштайну о его выходке. Ей не хотелось выступать в роли доносчицы, но даже несмотря на то, что ей было прекрасно известно о склонности Бенке к вспыльчивости, ее, тем не менее, поразила потеря им контроля в квартире Моники Крэмер. Полицейский должен уметь выдерживать провокации и владеть собой.

На парковочной площадке перед комиссариатом Бенке вышел, не сказав ни слова благодарности.

— Я еду домой, — только и сказал он. Затем взял свое табельное оружие вместе с плечевой кобурой и свою кожаную куртку с заднего сиденья, вытащил из заднего кармана джинсов больничный лист, выданный в больнице, и протянул его Пие. — Ты можешь передать это Боденштайну?

— На твоем месте я бы сама коротко сообщила об этом шефу. — Пия взяла листок. — И было бы лучше, если бы ты сам написал отчет.

— Но ты ведь тоже можешь это сделать, — промычал Бенке. — Ты при этом присутствовала.

Он повернулся и направился к своему автомобилю, который был припаркован на муниципальной парковке. Пия с досадой посмотрела ему вслед. Собственно говоря, ей должно быть все равно, что сделал Франк. Она была достаточно сыта его нелюбезным поведением и той самоочевидностью, с которой он в последнее время взваливал свою работу на коллег. Тем не менее ей не хотелось, чтобы в команде воцарилась негативная атмосфера. Боденштайн был великодушным шефом, который редко пользовался своим авторитетом, но совершенно определенно он захочет услышать от самого Бенке, каким образом дело дошло до травм.

— Франк! — крикнула Пия, выйдя из машины. — Подожди!

Тот неохотно обернулся и остановился.

— Что с тобой случилось? — спросила Пия коллегу.

— Ты при этом присутствовала, — ответил он.

— Нет, я не это имею в виду. — Пия покачала головой. — С тобой ведь что-то происходит. Ты в последнее время не в своей тарелке. Могу я тебе чем-то помочь?

— Со мной ничего не происходит, — сказал он резко. — Все в порядке.

— Я тебе не верю. Что-то в семье?

Казалось, что внутри у него опустилось жалюзи. Только до сих пор и не дальше, говорило выражение его лица.

— Моя частная жизнь никого не касается, — парировал Бенке.

Пия посчитала, что она добросовестно выполнила свою обязанность хорошей коллеги и пожала плечами. Франк был и остается упрямым парнем.

— Если захочешь поговорить, ты знаешь, как мне позвонить! — крикнула она ему вслед.

Тогда он снял с носа солнцезащитные очки и подошел к ней. В какой-то момент Пия подумала, что он бросится на нее, как до этого на Монику Крэмер.

— Почему вы, женщины, постоянно корчите из себя мать Терезу и во все вмешиваетесь? Вам от этого легче, или как? — яростно напустился он на нее.

— Ты что, не в своем уме? — Пия разозлилась. — Я хочу тебе помочь, потому что ты мой коллега и потому что я вижу, что у тебя не все в порядке. Но если тебе не нужна помощь, то делай все, что хочешь!

Она захлопнула дверь автомобиля, оставив своего коллегу в одиночестве. Франк Бенке и она никогда не станут друзьями.

Томас Риттер лежал с закрытыми глазами в ванне, наполненной горячей водой, и чувствовал, как медленно расслабляются его ноющие мышцы. Он не привык к такому виду нагрузки и, честно говоря, должен был себе признаться, что он этого и не особенно жаждал. Агрессивная сексуальность Катарины, которая раньше почти лишала его рассудка, стала вызывать у него отторжение. Особенно удивили его угрызения совести, которые он испытал, придя вечером домой к Марлен. Видя ее приветливое простодушие, он невероятно устыдился своих дневных забав, но одновременно его обуяла ярость. Она была Кальтензее, а значит, являлась его врагом. Он подъехал к ней исключительно для того, чтобы унизить и заставить страдать Веру. Его влюбленность была только частью его плана. Как только его цель будет достигнута, он даст этой Марлен со всеми ее потрохами пинок под зад. Такую картину Томас часто рисовал себе бессонными ночами, лежа на видавшей виды кушетке в убогой квартире. Но неожиданно возникли кое-какие чувства, которые он не принимал в расчет.

После того, как его жена подала на развод, когда стало очевидным снижение его социального уровня, он поклялся себе не доверять больше ни одной женщине. Катарина Эрманн и он — это была просто сделка. Она была владелицей издательства, которая платила ему за биографию Веры Кальтензее — и неплохо платила. Томас был ее основным любовником, когда она бывала во Франкфурте. То, чем она занималась, когда он был вне досягаемости, ему было достаточно безразлично. Риттер вздохнул. Он загнал себя в действительно дурацкое положение. Если Катарина узнает о Марлен, то он при определенных обстоятельствах лишится своего кредитора. Если Марлен узнает о его злоупотреблении ее доверием и лживых историях, которые он ей рассказывал, она ему этого никогда не простит, и он неизбежно потеряет и ее, и своего ребенка. Томас понимал, что находится в тисках.

Зазвонил телефон. Риттер открыл глаза и нащупал аппарат.

— Это я, — раздался у его уха голос Катарины. — Ты уже слышал? Старого Шнайдера тоже убили.

— Что? Когда? — Риттер быстро поднялся; поток воды выплеснулся через край ванны, и она разлилась по паркетному полу ванной комнаты.

— В ночь с понедельника на вторник. Он был застрелен, как и Гольдберг.

— Откуда ты это знаешь?

— Я узнала только что.

— Кто же это отстреливает старых хрычей? — Риттер постарался придать своему голосу оттенок равнодушия. Он поднялся из ванны и стал разглядывать, что он натворил.

— Понятия не имею, — сказала Катарина на другом конце провода. — Мое первое подозрение пало на тебя, если говорить честно. Ты ведь недавно был у него, и у Гольдберга тоже, или нет?

На какое-то время Риттер потерял дар речи. Его охватил холод ужаса. Откуда Катарина могла это узнать?

— Что за чушь! — выдавил он из себя с трудом, стараясь, чтобы его голос звучал бодро. — Что бы я с этого имел?

— Молчание, — предположила Катарина. — Ты как-никак их обоих основательно шантажировал.

Риттер ощущал удары своего сердца, которые доходили до самой шеи. Он ни с кем не говорил об этих визитах, действительно ни с кем. Катарину трудно было раскусить, и она никогда не играла с открытыми картами. Риттер не мог сказать определенно, на чьей стороне она, собственно, была. Иногда у него появлялось неприятное чувство, что он является для Катарины не более чем инструментом для исполнения ее собственной мести семье Кальтензее.

1 ... 24 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 108
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?