Когда-то давно она умела летать, она могла всё, она была свободна, а теперь… Она стала людоедкой, пьющей кровь детей…

Больше ничего внятного Джереми не увидел, сновидения Эллен больше напоминали лихорадочный бред.

Джозефу тоже снился сон, который показался Джереми странным. В этом сне он сначала был счастлив, а потом сидел и рыдал, закрывшись в ванной и включив воду в кранах. Отец купил ему щенка, а тот пропал. Но ведь Джозеф знал, что так будет, Уилл его предупреждал. «Пошёл ты, Уилл! Я тебя ненавижу, ненавижу, ненавижу тебя! А Мэйми? Что если они узнают про Мэйми?! Она ведь не щенок! Они узнают! Узнают! Узнают!»

* * *

Рано утром Джейн разбудила его стуком в дверь. Джереми нехотя разлепил опухшие веки и уставился в потолок, проклиная Уитлов, их дом и весь Карлайл. Он не выспался, горло саднило от рвоты, в желудке что-то упорно ныло, хотелось пить, из-за вчерашней стычки с Уильямом болела рука, шея и спина. Он заставил себя встать с постели и открыть дверь. Джейн впорхнула в комнату, словно юркая синяя птица, тогда она казалась ему совсем юной и неумолимо ускользающей. Она бегло оглядела комнату, машинально поправляя складки синего платья и прическу, затем посмотрела на него и нахмурилась.

– Плохо спал? – спросила она с нескрываемым сарказмом.

– Почти не спал.

– Продумывал очередной фокус?

Он снова завалился на кровать, раскинув руки, закрыл глаза. Очень хотелось спать.

– Подъём, Джереми, внизу уже накрывают на стол, – торопила Джейн, присаживаясь на край его постели.

– Я не хочу есть. В последнее время еда меня сильно недолюбливает, – ответил он, не открывая глаз.

– Тебя вообще сложно любить.

Джереми приподнялся на одной руке и лучезарно улыбнулся ей. Она немного смягчилась.

– Вы очень откровенны.

– Мне надоели недомолвки, Джереми. Мы оба знаем, что ты… особенный мальчик.

– Вы имеете в виду мои «фокусы»?

– Не только их, – она вздохнула, – ты никакой не ребёнок, и сам это знаешь.

Он снова закрыл глаза и приник к прохладной простыне:

– Надо же.

– Я не собираюсь копаться в твоей голове и разбираться во всей этой чертовщине, Джереми. Завтра тебе исполнится пять лет, а значит, скоро ты пойдёшь в школу и моё пребывание в твоей семье подойдёт к концу, я этому рада.

Она вновь вздохнула:

– Боже мой, тебе исполнится пять лет, а я постоянно чувствую себя девчонкой рядом с тобой. Немыслимо.

Джереми снова улыбнулся, не открывая глаз:

– Разве это плохо ‒ чувствовать себя девчонкой?

– Это неправильно, Джереми. Дети должны быть детьми, а взрослые взрослыми. Ну а ты совсем не ребёнок, хоть таковым и кажешься. И ты… ты что-то делаешь с людьми.

– Я об этом не просил и в этом не виноват.

Внезапно ему отчаянно захотелось снова оказаться в Лондоне, в родительском доме, или в Риджентс парке, где угодно, и, главное, с ней – с Джейн. Отмотать всё назад, не ехать в Карлайл, не быть здесь, не говорить с ней обо всём этом. Защипало в глазах, и он с силой сжал веки. Его не покидало чувство скорой утраты, нависающей над ним пустоты, никогда прежде он не ощущал ничего подобного и это обескураживало его, ставило в тупик. Впервые с того первого страшного сна он почувствовал, что бессилен что-либо сделать, как-то повлиять на ход событий, словно он вновь спал и видел сон, которым не мог управлять.

– Я знаю, что не просил. Знаешь, у нас с тобой никогда не совпадало настроение вот так взять и поговорить начистоту. Я тебя боялась. А ты не пытался мои страхи подавить.

– А их вы не боялись?

Уточнять было не нужно, Джейн невесело улыбнулась и ответила: «Их – никогда».

Наконец она повернулась к нему и легонько тронула за ухо, чтобы он открыл глаза.

– Тебя я тоже больше не боюсь, а потому хочу тебе сказать ещё раз – не трогай их. Ты мне обещал. Это моя единственная просьба.

Он посмотрел на неё почти что в отчаянии, но не увидел в её лице ни капли понимания.

– А что, если мне придётся? Что, если просто не будет другого выбора?

Она улыбнулась ему и погладила по волосам, как когда-то давно, он уже почти забыл это движение её изящной руки, легонько касающейся его волос, и этот трепет во всём теле от ощущения сопричастности. Он снова закрыл глаза, желая остановить время на одном единственном моменте – этом моменте, но оно ускользало от него.

– Выбор есть всегда, Джереми.

Затем она встала, поправила складки платья и направилась к шкафу с одеждой. Джереми заворожённо наблюдал за ней, не находя в себе сил что-либо ей ответить, или возразить. Так много нужно было сказать ей, открыть правду о её золотых мальчиках, рассказать о том, что произошло вчера в их комнате и сегодня ночью пока все мирно спали в своих постелях, кроме Гарольда, устроившего ночное свидание с холодильником, но он не мог начать.

Недолго копаясь в вещах, она достала джинсы и свитер и положила их на кровать рядом с ним.

– Одевайся и спускайся к завтраку. Ты же хочешь поехать в Озёрный край?

Джереми пожал плечами. Ему больше не хотелось в Озёрный край.

– Да ладно тебе, там очень красиво, – настаивала Джейн.

– Хорошо, – отрешённо ответил он.

На самом деле ему хотелось убраться подальше от этого дома, но свои пожелания он решил оставить при себе. Он видел, что Джейн счастлива сегодня и предвкушает отличный день. Ладно, Озёрный край, так Озёрный край, всё лучше, чем находиться в этом поганом доме, заваленном старьём и мёртвыми птицами.

– Вот и отлично, – проговорила она и направилась к двери.

Уже на пороге она задержалась.

– Уилл и Джо – хорошие ребята. Тебе они понравятся, ты просто дай им шанс.

Затем она ушла, а его поглотило отчаяние, какого он прежде никогда не испытывал. Рассказать обо всем – всё равно, что разбить ей сердце. Он этого не хотел.

* * *

Завтрак накрыли в просторной столовой. Большие окна выходили на солнечную сторону, и в ясные дни здесь должно было быть очень светло, но не сегодня. Сегодня тучи не давали солнцу ни шанса даже на мимолетный проблеск на сером небосводе. Близнецов и Гарольда в столовой не было, только Эллен, Джейн и прислуга – молодая девушка по имени Лиззи. Лиззи принесла для Джереми высокий стул и положила ему на колени салфетку, после чего пожелала всем приятного аппетита и ушла. Вчера её не было