– Наверное, мне уже нужно идти? – спросила я, взглянув на часы.

До отхода автобуса оставался еще час, но художник мой выглядел совсем измученным.

– Ступай, мамочка! Ступай! Да простит меня Христос, но сегодня у меня самый важный день был. Я отдохну, потом на ужин пойду, а потом – на вечернюю молитву. Пусть и православный наш Господь меня тоже не забывает! Что ж, так все устроено – никто истины-то не знает. Тяжко оно – одной верой без твердого знания жить.

Через пять минут я уже вышла из бытовки. Казалось, к этому моменту художник потерял ко мне всяческий интерес. Только под конец он как-то необычно задорно подмигнул мне своей более здоровой половиной лица, и сделал это, как мне показалось, по собственной воле, а не из-за тика.

У меня еще оставалось время, чтобы зайти на несколько минут на кладбище, и я в последний раз низко поклонилась свежему глинистому холмику, под которым покоился прах Алексея Матвеевича. А где и когда я смогу поклониться своему отцу, я теперь уже не знала.

Дорога до автовокзала, как и все дороги в городке, проходила неподалеку от кафе «Лопе де Вега». Стрельбы, похоже, до сих пор так и не было, но окружающее пространство патрулировалось дегенеративного вида мордоворотами – одни мрачно прогуливалась по грязным тротуарам, другие сидели в тачках и пялились на окружающий мир из открытых окон. Видимо, кто-то из главных фигурантов до сих пор не добрался до места стрелки, и устрашающий образ дебелой жопы, жестоко пронзенной вилкой, мрачно витал над городом, словно горьковский буревестник. Буря, скоро грянет буря! Впрочем, за те несколько часов, что я здесь провела, буря так и не грянула.

Однако некоторые жители все же предпочли в это тревожное время покинуть родной город. Кто-то, как мне уже объяснили раньше, нашел срочную работу в садах-огородах, а кто-то решил именно в это время съездить в область к детям, внукам и вообще по делам. Автобус оказался почти полным. Рядом со мной на сиденье развалилась та самая тетя Клава, что просветила меня насчет сути городского конфликта. Она справедливо решила, что если на несколько дней съездит к дочери в область, то никто ее не уволит, так как тех, кто мог бы это сделать, в городе не сыскать.

Я проспала весь оставшийся кусок пути. Только за десять минут до вокзала меня разбудил вой пожарных сирен и омерзительный запах, проникший через открытый люк. Пассажиры прильнули к окнам. Сидевший передо мной крепенький старичок повернул голову назад и торжественно объявил на весь автобус:

– Давно ждали! Мясокомбинат жгут!

Эта информация почему-то вызвала среди всех моих попутчиков не беспокойство, а, наоборот, приступ энтузиазма.

– Так им и надо! – шептали там и тут.

«Неужели это и есть результат психологического тренинга?» – вспомнила я своих соседей по купе. Оставалось только надеяться, что психиатр Берг не пострадал.

Тетя Клава, слава богу, тоже заснула в начале пути и пробудилась, только когда автобус остановился. Я вежливо, но быстро попрощалась и выскочила в промозглую темноту.

Теперь мне предстояло купить билет. Мне повезло. Через полчаса должен был прийти проходящий поезд, и на него даже были места. Хватило денег даже на место в СВ.

Присев на лавку в холодном и гулком зале ожидания, я решила все-таки позвонить Косте и Батыю, чтобы поделиться с ними странной и жуткой информацией о пропаже тела отца. Сотовая связь работала нормально, но теперь у меня разрядился телефон. «Ладно! – подумала я. – За ночь ничего не изменится. До Москвы совсем недолго осталось».

Поезд прибыл вовремя, минута в минуту, и я удобно разместилась в двухместном «люксе». До самого отправления я сидела в нем одна и даже понадеялась, что так, в гордом одиночестве, буду ехать до самой Ярославки. Как бы не так! Едва поезд тронулся, дверь открылась, и в купе ввалился Дубис. «Это, видимо, у него стиль такой – прыгать в вагон в последний момент!» – решила я и даже представила, как он стоит, затаившись, возле какого-нибудь ларька, а потом бросается в последний момент этакой энергической молнией. Чтобы издалека было видно – журналист, блин, стремительная акула пера. Может, кто-то и впечатлился бы, но я и сама прыгаю неплохо. Просто прихожу к поезду вовремя и не сваливаюсь на голову ошалевшей проводнице.

От Вадима Петровича все так же пахло перегаром и куревом. Лицо его расплылось в широкой улыбке. Он явно не только удивился, но и обрадовался тому, что мы опять едем вместе. Я этой радости не разделяла.

– Ну как, все свои дела сделали? – спросил он меня с нарочитой бодростью.

– Сделала, – кивнула я и демонстративно полезла в сумку за книжкой.

Несколько недель назад по просьбе еще Алексея Матвеевича я купила книжку Орианы Фаллачи «Ярость и гордость». Он прочитал ее в тот же день, а у меня все время руки не доходили.

– Вы слышали, – обратился ко мне Дубис, – что сгорел мясокомбинат, куда наш с вами давешний сосед по купе, Адам Генрихович, ехал?

– И слышала, и обоняла! Надеюсь, что доктор не пострадал! Хотелось бы знать наверняка...

– Считайте, что знаете! Там, кроме мясников и водил, вообще никто не пострадал. Они друг друга порезали и, чтобы скрыть это дело, все вокруг подожгли. У меня тут целый репортаж об этом! – Дубис помахал перед моим носом диктофоном. – Я думал только с губернатором пообщаться, а теперь еще и криминала на целый разворот.

– А откуда вы знаете, что с доктором Бергом все в порядке?

– Да я его час назад с телевизионщиками видел. Он там с этим пожаром – просто телезвезда! Бенефис у него в прямом эфире. Рассказывает народу, как он, народ, докатился до жизни такой и как подобных несчастий избежать в будущем! – В голосе Дубиса слышалась зависть. – И скажу вам честно: думаю, что никакой он не доктор. И не психолог он, и не психиатр вовсе!

– Не поняла.

– А что тут понимать? Я по своим каналам проверил, – журналист со значением постучал себя ладонью по груди. – И выяснил, что он никто! И звать его никак.

– Ну как звать Адама Генриховича Берга, мы с вами, предположим, знаем...

– Да? Знаем?! А вы в его паспорт или хотя бы билет заглядывали?

– Меня такому не учили.

– Меня тоже. Поэтому я тоже не заглянул... А жаль! Хотя, может быть, его действительно так зовут... Это не важно! И дипломы сейчас можно купить любые. Кому нужно их проверять? Главное, он не тот, за кого себя выдает.

– И все-таки кто он, по-вашему? И зачем он нам столько всего рассказывал?

– Так в том-то и дело! Про «Спокбанк» все слышали. А вот про Берга Адама Генриховича этого никто из моих коллег слыхом не слыхивал! – Журналист покрутил своим мобильником. – Я всех, кого мог, обзвонил, и никто его не знает!

– Знаете ли, Вадим Петрович, мне это безразлично! – Мне действительно было безразлично. – В качестве попутчика он мне понравился.