Джун расхохоталась, пряча лицо в ладонях, чтобы заглушить звук.

Хитрый какой! Нет, ну это просто… с ума сойти! А еще друг называется.

«Ладно-ладно, согласен провести ночь в одиночестве на твоей кухне. Но только если ты споешь мне колыбельную, Twinkle Twinkle Little Star», – тут же пошел на попятную парень, и она снова засмеялась. Раньше он так открыто не флиртовал.

– Извини, я сейчас, – сдерживая веселье, обратилась она к Тони и быстро поднялась, чтобы спрятаться в туалете.

«Я спою тебе все, что захочешь, потому что ты спас меня сегодня. У меня не было настроения, а сейчас беспрерывно улыбаюсь».

«Мне с тобой тоже весело, Холли. Жду пятницы».

И она поняла, что тоже ждет. Это крайне обрадовало. Неужели ее наконец кто-то заинтересовал? Целое событие.

Второй час в пабе прошел тоскливее. Люк больше не писал, и Джун уныло потягивала кофе без сахара, читая электронную книжку по ветеринарии. Советы Эйприл Кун по уходу за животными показались более увлекательными, чем молчание Тони.

– До завтра, Бэмби, – безразлично сказал он на прощание, и она так же равнодушно ответила:

– Пока.

Чтобы привести мысли в порядок, она прогулялась по брусчатой пешеходной улице, разглядывая залитые огнями сказочные каменные здания, уже украшенные к Рождеству, хотя было лишь начало ноября. Продавцы вывесили гирлянды на витринах на следующий же день после Хэллоуина.

Джун спрятала руки в карманах, нащупала телефон… Не вытерпела и снова открыла чат.

«Спокойной ночи, Люк», – напечатала.

«Надеюсь, ты мне приснишься», – пришел ответ, и Джун улыбнулась блаженно, словно огромную порцию любимого малинового мороженого съела. Шумно втянула холодный воздух, подняла воротник темно-зеленого шерстяного пальто и закружилась по мостовой.

Боже, как же хорошо!

Ни за что она не уедет из Эдинбурга.

Ей было смешно и глупо сейчас вспоминать, как сильно она боялась миссис Паркер когда-то. Считала, что местная элита забросает бродяжку Бэмби упреками и отправит в мрачный лес погибать от унижения. На самом деле, 99,9% жителей Эдинбурга знать не знали Джун. Им было плевать и на ее прошлое, и на нее саму. Это нормально. Никто не обязан принимать ее и любить, но и она не обязана всем нравиться и притворяться кем-то другим.

Она кружилась, как заведенная, посреди улицы, и никто-никто не сделал ей замечания. Наоборот, незнакомые парни одобрительно засвистели, а пожилая пара мило улыбнулась. Джун улыбнулась им в ответ.

Кларксон, к которому она ходила на приемы все прошлые годы, объяснил ей: «Мир не против тебя, Джун. Ты и есть часть мира. Если кто-то к тебе жесток, то это лишь потому, что этот человек заблуждается. Вот и все».

Вот и все.

В чем заблуждался Тони? Она так и не нашла ответа. Зато мысль о миссис Паркер давно перестала вызывать панику. В конце концов, Мелани еще два года назад перевелась в университет во Флоренцию, а Крис жил в Лондоне. О Джун они давно забыли, и это к лучшему. Жаль только, связь с Мел оборвалась на сомнительной ноте.

Но ведь Мелани идеальная. Она, конечно же, простила Джун и Тони за то, что испортили Летний бал тогда, сто лет назад, когда жизнь казалась несправедливой, а голубоглазый блондин по имени Люк не ждал, что Джун ему приснится.

Она мечтательно вздохнула и тоже загадала, чтобы во сне к ней явился парень из чата… Но снова приснился Тони. Он стоял напротив и прожигал серым взглядом. Таким же серым, как ноябрьское небо.

Я с ума от тебя схожу, Джун.

Нет. Нет-нет-нет! Уйди, не занимай чужое место.

Но Тони никогда не занимал чужое место. Он всегда был на своем, там, в криво склеенных осколках ее разбитого сердца.

– Чейз про-о-осто офигенный. Его видео на ютубе снова в тренде. Вчера он прыгнул в какое-то болото. Прямо в трясину, – захлебываясь, рассказывала Уитни, кутаясь в клетчатый плед.

Тони нервно сунул пальцы в передние карманы джинсов и подбил камень носком сапога. Годы идут, а проклятие, которое заставляло дергаться глаз, оставалось неизменным. Чейз и Крис. Крис и Чейз… С одним уже два года не общался, другого век бы не видел.

Уитни сидела рядом с Бэмби на верхней перекладине заграждения, за которым Летти объезжала нового скакуна. Два часа почти истекли, почти безболезненно. Но вдруг Уитни воодушевленно предложила:

– Сделаю-ка я нам горячего шоколада!

– Нет! – испугался Тони, и на него недоуменно воззрились две пары глаз, янтарные и болотные. – Я на диете, – соврал он.

– Значит, тебе не буду делать, – пожала плечами кузина.

Только не добавляй маршмеллоу в кружку Джун. Только не добавляй…

Уитни не услышала мольбы. Мелкая западлистка сыпанула белых зефирок не жалея. Двенадцать штук. Тони специально заглянул и посчитал, чтобы знать, надолго ли затянется мучение.

Джун, без шапки, в мешковатом пальто, с шеей, обмотанной огромным шарфом, держала двумя руками голубую пузатую кружку и вылавливала маршмеллоу языком.

Тони просто смотрел. И хотел бы отвернуться, но перед законами физики был бессилен.

Джун всегда так делала. Всыпала в горячий шоколад белого зла и ловила его ртом. Зефир быстро таял, и она всегда торопилась, будто важную миссию выполняла: успеть, пока «катышки» не превратятся в сплошную белую массу.

Особенно завораживающе это выглядело раньше, когда у нее были длинные кудрявые волосы. Пряди постоянно падали на лицо, и она фыркала, как котенок, смахивая их со щек рукой.

С ноября по март у Джун всегда замерзали руки в здешнем влажном климате, и сейчас на ней были прикольные варежки с символами Вегвизира5… Но она не морщила нос и не фыркала. Волосы не мешали. Лежали идеально, как парик.

Отвратительное зрелище.

На холоде шоколад остывал быстро, зефир таял медленно. Джун сосредоточенно подцепила кончиком языка очередную порцию сладости и довольно вздохнула, облизывая нагретые шоколадом губы. Ее дыхание создавало в воздухе едва заметные узоры из пара, и сразу нестерпимо захотелось в Норвегию, где гораздо холоднее и узоры будут ярче.

– Вы только подумайте! – радостно заявила она. – Хамелеон может смотреть во все стороны. Какое продуманное устройство хрусталика! Я бы сейчас хоп – и не поворачиваясь, увидела, как Летти прыгает через барьер.

И он не выдержал. Ступил к Джун, сидевшей на заграждении, и внимательно посмотрел ей в глаза.

– Что?.. – растерялась она, а Тони уперся ладонями в деревянную перекладину по обе стороны от Бэмби и слегка подался вперед. Шумно втянул легкий, беззаботный аромат, поймал приоткрытыми губами теплое, сладкое дыхание. Такой контраст с холодом ноября…