– Это лучшая кола на рынке, а это «Принглсы».

– Но это не то!

– Я спросил, что ты хочешь, но не сказал, что куплю то, что ты хочешь, – усмехнулся мистер Мэддокс. – Обращай внимание на мои слова. Это важно, если работаешь у меня.

Я обследовала цилиндрик с «Принглсами», у которого было маленькое ушко на жестяной крышке. Нажала на ушко, и из-под него вырвалось шипение. Внутри был аккуратный столбик чипсов, похожих по очертаниям на седло. Я съела одну штуку.

– Странный вкус, – заметила я.

– О чем ты? – удивился мистер Мэддокс. – Вкус «Принглсов» лучше, чем «Читос». Но дело не только во вкусе. «Принглсы» качественные. – И он начал читать мне лекцию о технологических улучшениях в «Принглсах». У них одинаковая форма, сказал он, они не крошатся, потому что сложены внутри цилиндра, а не болтаются в пакете, который в основном наполнен воздухом. Тебе не нужно иметь дело с острыми краями или подгорелыми пятнами, которые иногда встречаются на обычных картофельных чипсах. Плотность продукта «Принглс» – веяние будущего. – Кстати, у тебя не останется оранжевых крошек на пальцах.

– А мне нравятся оранжевые крошки, – возразила я, – их приятнее есть, запивая оранж-содой, которую я просила, но не получила. «Читос» на самом деле лучше, чем «Принглс» – во всяком случае, по моему мнению. Они бывают разных размеров, так что вы можете выбирать большие или маленькие. И они бывают разной формы, вы можете развлечься, пытаясь догадаться, какой попадется.

Мистер Мэддокс вцепился в руль, и я увидела, что у него на виске пульсирует вена, будто голова готова была взорваться.

– Это самая большая глупость, какую я когда-либо слышал, – сказал он. – Ты не понимаешь того, о чем говоришь. – Он направил толстый палец на мое лицо. – «Принглс» лучше «Читоса».

– Он прав, – произнесла Дорис. – Джерри знает, о чем говорит. Тебе лучше бы послушать, чем спорить. И вообще, просто будь благодарна, что он вообще купил тебе что-то.

Мистер Мэддокс кивнул.

– Ты неправильно выбрала эти «Читос», так что я их отменил. Именно так я должен поступать, если люди делают неправильный выбор. – Он помолчал. – В общем, замолчи и ешь свои проклятые «Принглсы».

Вечером мы с Лиз ехали на велосипедах обратно в «Мэйнфилд», и я рассказала ей о споре «Читос» против «Принглс».

– Не понимаю, почему это так вывело его из себя, – сказала я. – Если он думает, что «Принглс» лучше «Читос», так это его мнение, но если мне нравятся «Читос», то это мое мнение. Одно дело, если у меня неверный факт. Но мнение – это не факт. И Мэддокс не может говорить мне, что мое мнение ошибочно.

– Бин, ты хочешь чего-то добиться, споря о пачке хрустящей картошки, – заметила Лиз. – Это неважно!

– Он не может указывать мне, о чем думать.

– Может, ведь ты работаешь на него – но это не означает, что ты должна так думать. Но, в то же время, лучше не высказывать ему свое несогласие.

– Иными словами, мне следует заткнуться и есть проклятые «Принглсы»?

– Выбирай, с чем тебе нужно воевать. Это как с мамой. Иногда лучше прислушиваться к тому, что они говорят.

Вот так она вела себя с мистером Мэддоксом, рассказала сестра. У него обо всем есть свое мнение, и она просто молча слушала. Мистер Мэддокс признался, что иногда горячится, и ему нравится ее выдержка, которую Лиз проявляет, когда он выходит из себя. Она понимает, как надо себя вести. Он доверяет ей и уважает ее, вот почему дает ответственные поручения. Позволяет Лиз смотреть важные документы, касающиеся судебных дел, в которых он принимает участие.

– Что, например? – поинтересовалась я.

– Я не могу это обсуждать, – ответила сестра. – Я поклялась мистеру Мэддоксу хранить все в тайне.

– Даже от меня? – удивилась я. Мы с Лиз всегда всем делились.

– Даже от тебя.

К концу лета мы с Лиз скопили достаточно денег, чтобы купить новую одежду. Мистер Мэддокс заплатил мне наличными, как я хотела, и я хранила деньги в коробке из-под сигар, которая лежала в маленькой белой колыбельке вместе с фотографией папы и с его «Серебряной звездой». Лиз сняла деньги со своего счета, и однажды мы поехали в магазин на Холлидей-авеню. Я думала, мы купим несколько дешевых комплектов одежды, но сестра настояла на том, что, кроме джинсов и маек, нам надо приобрести один по-настоящему сногсшибательный наряд. Важно, какое первое впечатление мы произведем в новой школе. Лиз выбрала себе яркую оранжево-пурпурную юбку и блестящую пурпурную рубашку. Для меня она нашла пару лимонно-зеленых брюк и клетчатый лимонно-зеленый жилет.

– Надо о себе заявить, – сказала она.

В первый день школьных занятий мы надели свои сногсшибательные наряды. От «Мэйнфилда» до остановки автобуса можно было дойти пешком, но дядя Тинсли довез нас в «Деревяшке» на Байлер-Хай. Он тоже считал, что надо произвести хорошее впечатление.

Школа была большим кирпичным трехэтажным зданием, с пилястрами и отделкой из известняка. Сотни учеников бродили под огромными тополями перед фасадом, черные дети в одной группе, белые – в другой. Как только приехали, я сразу сообразила, что мы ошиблись с одеждой. Все белые дети были в линялых джинсах, кроссовках и футболках, а на черных детях были кричащие, яркие наряды, как у нас с Лиз.

– Мы одеты как черные дети, – буркнула я.

Дядя Тинсли усмехнулся:

– Да уж. В наши дни цветные одеваются лучше, чем белые.

– Все будут таращиться на нас и показывать пальцами, – вздохнула я. – Нужно вернуться домой и переодеться.

– Поздно, – заметила Лиз. – Как всегда говорит мама – кто будет вмешиваться, если ты можешь выделиться на общем фоне?

Мы, конечно, стояли в сторонке. И черные, и белые дети осматривали меня, хихикали и строили гримасы, когда я проходила мимо них.

– Эй, Пеструшка! – крикнул белый мальчик.

Вечером я повесила желто-зеленые штаны в шкаф, рядом с детским маминым платьем для конфирмации. Завтра надену джинсы и майку. Лиз сказала, что она сделает то же самое. Я понимала, что даже если больше никогда не надену эти штаны, они все-таки произвели незабываемое впечатление. С этого дня все станут звать меня Пеструшкой.

Средняя школа Байлера была не такой, в какой я училась в Калифорнии. В здании были лестницы и высокие потолки, стоял затхлый запах, было шумно, хлопали дверцы шкафов, между уроками звенел звонок и ученики галдели в переполненных холлах. Сразу стало понятно, что ребятам, знавшим друг друга всю жизнь, не хочется знакомиться с новой девочкой. Даже когда я дружелюбно улыбалась им, они быстро отводили взгляд. Может, это из-за интеграции, но в холлах и на лестницах ребята сильно толкались и пихались. В общем, средняя школа Байлера была заполнена нервными детьми, у которых руки чешутся, чтобы кинуться в драку.