И без этого его солдафонского распоряжения почти все кинулись к рыбе, кинулись помогать женщинам: ведь до начала исторической телепередачи оставались считанные минуты. И лишь один Майкл носился как угорелый от костра к автобусу. Он и подбрасывал дрова в огонь, и расставлял плетеные кресла, взбирался на крышу автобуса, крепил там один край широкого полотнища, мастеря импровизированный кинозал. Другой край полотнища он на высоких жердях закрепил над креслами. Ему помогали мальчики Эдкока. Один из них, старшенький, даже умело настроил переносной телевизор, с экраном метр на метр, поставленный у боковой стенки автобуса.

Первой прибежала к ним миссис Патриция и заняла лучшее место. Хотя до этого, как помнит Майкл, она всем говорила, что не будет смотреть эту ужасную экзекуцию. Она поправила прическу, не раз взглянув в зеркальце, вылила на руки чуть ли не весь флакончик дорогих духов. Эта рыба так противно пахла, так противно, что миссис и сказать не могла как.

За ней пришли и другие дамы; мужчины пропускали их вперед, тоже рассаживались, предвкушая сенсационное зрелище. Экран заполнила пока туповатая физиономия политического обозревателя. Тот зачитывал по бумажке этапы подписания этого договора, сообщал, кто да когда выступил против, приписав все заслуги нынешнему президенту Джимми. Затем он еще сообщил результаты предвыборного марафона, так накалившего страсти рядового обывателя. У губернатора Ральфа Хилдбера на три процента больше голосов избирателей, чем у его противника, у сенатора Джонсона. Но, — обозреватель закатил глаза — нашему губернатору предстоит выиграть последнее сражение. А оно должно состояться, напомню вам, дорогие телезрители, в родном штате сенатора Джонсона. Да поможет бог нашему губернатору, — вещал обозреватель, видимо, выходец из Пенсильвании. — Возможно и эти события, которые мы вам покажем через пять минут, принесут Ральфу Хилдберу дополнительные голоса жителей самого большого штата, нашего Техаса. Ведь никто иной, как сам губернатор Хилдбер принял самое активное участие в подготовке дня «Т».

— Сильная личность, — сказал Хименс тоном, не терпящим возражения.

— Выскочка и мужлан, — парировала миссис Патриция. — На чем он сколотил свое состояние? На спекуляции земельными участками.

— Говорят, от его денег попахивает травкой[14]… Вот увидите, станет он президентом и ослабнет борьба с этим злом, — добавила миссис Сабрина.

— Ральф Хилдбер взял всех своими обещаниями — сократить безработицу, покончить в стране с преступностью, сплотить нацию, вывести Америку опять вперед, — сказал Хименс, чуть сдавая свои позиции под напором всезнающих дам.

— И потворствует куклуксклановцам, натравляет их на кругликов, — возразила миссис Патриция Мун. — А еще они с Фелуччи проворачивают такие дела, такие дела… — она тактично замолчала, так как включили Пенсильванию.

Огромная зеленая площадка, поданная операторами с вертолета, была вся усыпана людьми. В центре ее на специальной платформе лежала «Вдовушка». Ее длинное сигарообразное белесое тело сверкало в лучах юпитеров. «Вдовушка» словно спала, словно и не помышляла о своей дальнейшей участи. Ряды полисменов в касках удерживали на расстоянии от нее, метрах в ста, собравшихся сюда из всех штатов квадриков, приехавших проститься с «Вдовушкой» и отдать ей последние почести. Тело ее было усыпано красными розами и тюльпанами, доставленными из Гренландии. По обе стороны у ног «Вдовушки» застыли два высоких робота. В своих руках они сжимали ручки лазерной пилы, чуть касавшейся сейчас пупка, нет, не совсем точно, тела спящей принцессы. Поодаль стояло какое‑то круглое, в диаметре превышающее метра три, металлическое сооружение с торчавшей вверху трубой. Ни иллюминаторов, ни окон, лишь по поверхности тяжелого металла, матового, были красным обведены контуры дверей, плотно закрытых. И здесь замерли два других робота, два низеньких существа, толстых и грубых. А еще дальше, у вытянувшихся в одну линию мощных самосвалов, около которых были сложены штабелями деревянные ящики, тоже замерли роботы, но уже другого цвета, красного. Первые же, что у тела «Вдовушки», ничем по цвету не отличались от нее. И если бы не их рост и длинные худенькие ножки, то их бы и не каждый мог заметить. А возле шара были голубые роботы, как синь неба рано утром.

Перед началом выступил Ральф Хилдбер. Он говорил минут пять, говорил о том, что они все прощаются с «Вдовушкой», что они очень ей благодарны, что ее присутствие на американской земле несло на протяжении многих десятков лет людям мир и покой. А теперь ее не станет.

Губернатор вытер платочком набежавшую на глаза слезу. Лицо его было печальным. Да и как было не печалиться губернатору, если «Вдовушка» приносила каждый год штату доход чуть ли не в миллиард долларов. Туристы со всех концов страны, со всех стран и континентов ехали сюда, чтобы поглазеть на последнюю реликвию, на «Вдовушку».

Женщины и себе зашмыгали носом, а миссис Патриция так и вовсе ушла куда‑то за автобус, но вскоре вернулась с покрасневшими глазами.

— Русские свою уничтожили еще тридцать лет назад, — сказал Волкер, он сидел на траве: ему, как и Дику, не хватило кресел.

— У русских есть Сибирь, мистер Грегори, — обиженно сказала миссис Патриция. — Это такие джунгли, такие джунгли… Там все можно спрятать.

— Ма, в каком теке[15]ты живешь, — возмутился молодой Ленг Мун.

— Не груби мне, мальчишка.

— От наших телерсов ничего нельзя спрятать, дорогая миссис Патриция, — утешал ее Хименс, разделяя ее горе и печаль.

Прозвучал гонг. Сам губернатор, спустившись с трибуны, включил роботов. И те шустро задергали к себе‑от себя лазерной пилой. И буквально через тридцать секунд — все это время роботы как бы уменьшались, опускаясь и приближаясь к земле; ноги их, телескопические, втягивались штоками внутрь гидроцилиндров, становились все короче и короче, пила все входила ниже и глубже в тело «Вдовушки» — отняты были ноги казненной, часть их, с куском туловища.

— Ха‑ха‑ха! Колбаса! Колбаса! — засмеялись пронзительно детишки Тони Эдкока, тыча пальцами в экран.

— О, я не могу это смотреть! — взмолилась миссис Патриция, прикрывая глаза ладошкой. — Какая мерзость!

И в самом деле, зрелище было не столь уж и приятным. От огромного, чуть ли не трех, а то и четырех, метров в диаметре остова «Вдовушки» отделилась кругляшка, покачнулась, роботы положили ее плашмя, и обнажилась внутренность, кроваво‑красная неорганическая требуха, переплетения проводов, трубочек, стержней, приборов, оплавленных лазерной пилой.

Камера выхватила из толпы лицо губернатора Ральфа Хилдбера. На диво, оно было веселым, вовсе не скорбным. Возможно, губернатор радовался успеху в предвыборной борьбе, все же обошел более 80 претендентов, и это было не легко сделать. Но тут он опять помрачнел, то ли казнь «Вдовушки» подействовала, то ли вспомнил, что еще предстоит самая ответственная схватка за будущий президентский пост, а деньги на рекламу, на все мероприятия, уходят как в прорву. И сейфы концерна «Сверхточные приборы», выпускающего домашних роботов и вот этих «палачей» тоже, положение которого значительно улучшилось после той случайной аварии в Мексиканском заливе, и который подкармливал его предвыборную кампанию, тоже не безграничны.