Уэйкфилда, тысячи и тысячи семей отказываются прививать детей. В 2014 году в Диснейленде вспыхнула эпидемия кори, захватившая 14 штатов. Заразились сотни детей. Такая же вспышка затем случилась в Бруклине (Нью-Йорк) и, самая недавняя, в округе Кларк, штат Вашингтон, в 2019 году. Движение антиваксеров все шире распространяется по планете.

Есть новости и получше: на сегодня отмечено множество случаев, когда бывшие антиваксеры отказываются от прежних взглядов. Как это происходит? В каждом из случаев, о которых я читал, перемена происходила благодаря тому, что кто-то садился рядом с антиваксером, выслушивал все его вопросы и давал развернутые ответы в атмосфере терпимости и уважения. Некоторые из этих историй я упоминал во вступлении. Помните врачей из Портленда, работавших с небольшими группами родителей, и того доктора, что провел два часа у доски, объясняя клеточные взаимодействия научно, но «при этом абсолютно по-человечески»? Это сработало. Помните Роуз Браниген, рассказавшую Washington Post, как она перестала сомневаться в прививках после знакомства с группой людей, не поленившихся обсудить эту тему в рациональном и благожелательном ключе?

В третьем случае профессор Шербрукского университета в Квебеке врач Арно Ганье провел серию мотивационных бесед с роженицами в родильном отделении университетской клиники. Арно и его ассистенты по двадцать минут беседовали с матерями, выслушивали их тревоги и отвечали на вопросы. После 3300 таких бесед Арно с коллегами посчитали, что вероятность согласия на прививку новорожденных у этих матерей больше на 15 %. «Они говорили, – пишет Ганье, – что впервые почувствовали уважение к их позиции, что с ними впервые это серьезно обсуждали». Он цитирует слова одной из матерей: «До сих пор никто не говорил со мной столь уважительно, и я вам верю».

Похожую динамику мы наблюдаем и с климатическими диссидентами. Вспомним Джима Брайденстайна, с которым мы также познакомились во вступлении: он изменил взгляд на глобальное потепление через несколько недель после того, как занял пост директора NASA. Будете время от времени обедать со своими оппонентами и болтать, встречаясь в коридорах, – и произойдет чудо!

Здесь стоит рассказать – хотя многие, несомненно, заявят, что это не имеет отношения к теме и даже откровенно неуместно, – как в поисках людей, отказавшихся от антинаучных верований, я также наткнулся на несколько историй о том, как меняли взгляды носители других, куда более радикальных идеологий. Так, в одном из самых удивительных случаев, о которых мне довелось прочесть, парень по имени Дерек Блэк, юный авторитет белых шовинистов, сын основателя сайта Stormfront и крестник Дэвида Дьюка, поступив в колледж, сошелся с группой еврейских студентов, которые каждую неделю приглашали его на субботний обед. Невероятно, но с этого началась цепочка событий, приведших Дерека к отказу от шовинистской идеологии[9]. У него завязались отношения с одной из еврейских девушек. Узнав о взглядах Дерека, она пришла в ужас, но слушала и задавала вопросы, а затем приводила факты, чтобы опровергнуть его пункт за пунктом. Дело кончилось его полным обращением. В книге Эли Саслоу, где этот случай подробно описан, Блэк так рассказывает о своем преображении:

В этом процессе важнейшую роль сыграли люди, не разделявшие моих убеждений. Особенно те, кто несмотря на это дружил со мной, но давал мне понять, если об этом заходил разговор, что считает мои взгляды ошибочными, и терпеливо выдвигал корректные аргументы, подтверждал их фактами. Не всегда соглашаясь с их позицией, я выслушивал их, а они выслушивали меня.

Я ни в коем случае не приравниваю наукоотрицателей к белым националистам. Я лишь подчеркиваю, что если человек, только прислушиваясь и дружески беседуя, может уговорить ближнего отказаться от белого шовинизма или иной идеологии ненависти, которую тот исповедовал не одно десятилетие, то не стоит ли испробовать эту тактику и с носителями воззрений, не основанных на ненависти, например с наукоотрицателями? Читая рассказ о другом обратившемся шовинисте, я удивился тому, как этот человек описывал свое состояние до обращения. Он говорит, что «ушел в эту идеологию», потому что чувствовал себя «отвергнутым или сломленным». Его взгляды были прочно связаны с идентичностью, порожденной изоляцией, демонизацией и ненавистью и подпитываемой озлобленностью против «тех».

Не столь эффектные, но не менее важные разговоры происходят и между политическими противниками. Один бывший «трамповский тролль», как он сам себя охарактеризовал, пишет, что из «морока» его вывело общение с актрисой либеральных убеждений Сарой Силверман, которую он преследовал в интернете. По его словам, Сара отнеслась к нему без злобы и не спорила, а просто поделилась своими ценностями. Она отнеслась к собеседнику с уважением, несмотря на его злобные наскоки. Закончилось тем, что он сменил позицию в вопросах оружейной реформы, абортов и иммиграции и признал реальность белых привилегий. Повторяю, я не пытаюсь связать наукоотрицание с какими-то иными идеологиями, а просто подчеркиваю: насколько взгляды человека основаны на дефиците информации, усиленном неким типом самоотождествления, настолько их можно исправить с помощью внимания, сочувствия и уважения.

Теперь важно не забыть о поляризационном эффекте, который может оказать на наше восприятие источник информации. Если знания о прививках вы черпаете из видео в интернете – или получаете информацию о глобальном потеплении из телепрограммы Fox News, – легко не только поддаться обману, но демонизировать и даже возненавидеть «тех». Если вы ни разу в жизни не разговаривали с ученым, откуда вы узнаете, что эти люди бывают добрыми и обаятельными? И пусть информирование – не главный способ борьбы с наукоотрицанием, важно отдавать себе отчет, что зашоренность ограничивает не только понимание вещей, но и терпимость к альтернативным взглядам, подрывающим самоидентификацию человека.

Итак, вот несколько базовых положений, которые стоит усвоить перед общением с наукоотрицателем.

1. Существуют разные степени наукоотрицания

Если соединить все разновидности отрицателей, наша задача, скорее всего, покажется безнадежной. Но невежество и убежденность бывают разной глубины. Скажем, с антиваксерами нередко помогает совет не думать о них как об антиваксерах (и в беседе с ними не стоит забывать, что само слово «антиваксер» оскорбительно). Есть работа канадских ученых, подсчитавших, что убежденные антиваксеры составляют от 1 до 3 % населения, а вот «колеблющихся» – до 30 %. Очевидно, что обратить легче последних.

Определенно, эта пропорция сохраняется и среди климатических диссидентов. Вестник Yale Climate Connection в одной из статей советует начинать обращение климатических диссидентов с их оценки – отделения тех, кто поддается убеждению, от тех, кто нет. «Спектр убеждаемости», по мнению авторов этой статьи, включает: информированных, но безмолвных, неинформированных, дезинформированных, следующих партийной линии, идеологов и троллей. Разумеется, как мы уже знаем из работы Бетш и Шмидта, чем раньше мы вмешаемся, тем больше у нас шансов на успех. Не стоит ли начать с информированных-безмолвных, чтобы потом двигаться в сторону индоктринированных адептов? Поскольку энергия и ресурсы у нас небезграничны, лучше будет сосредоточиться на том участке, где мы принесем