очевидцев) или 149 км/ч (в соответствии с судебными документами) — то есть на скорости, во всяком случае намного превышающей разрешенную, — шикарная иномарка чуть-чуть зацепила автомобиль Щербинского. Этого оказалось достаточно, чтобы лопнула шина, — «Мерседес» на полном ходу врезался в дерево. Губернатор, водитель и телохранитель погибли.

Абсурд российской повседневной политической жизни проявляется в том, что уверенность власть имущих в своей безнаказанности, по-видимому, очень часто склоняет их к предположению, что они стоят даже выше законов физики. Это не раз стоило жизни тем или иным из них: когда, например, в явно нелетную погоду отдается приказ о взлете самолета либо вертолета или, как в данном случае, втрое превышается допустимая скорость на проселочной дороге.

Поскольку в случае со Щербинским умер известный губернатор, а не маленький пенсионер, такая информация не могла быть просто вырезана из СМИ. Приговор задевает население за живое: каждый российский водитель раздраженно мигал притеснителям с «маячком» синего цвета, каждый может представить себя на месте Щербинского. Уже в день оглашения приговора доходит до акций протестов. Несколько недель спустя алтайский суд более высокой юрисдикции оправдывает отца семейства.

Дело Щербинского является не только показательным примером того, как российские суды изменяют свои решения в зависимости от ветра, который дует из Кремля. История показывает, что, в противовес всем скептикам, в России существует гражданское общество как минимум на стадии зарождения. Примеров достаточно. Как правило, речь идет о протестах в провинции против решений из Москвы: так, в бурятском городе Улан-Удэ, недалеко от Монголии, проходят большие протесты против объединения административно-территориальных единиц; во Владивостоке автомобилисты протестуют против планов запретить автомобили «с правым рулем», а также против повышения импортных таможенных пошлин на автомобили; в Петербурге работники порта требуют возмещения убытков, понесенных в связи с инфляцией; в Воронеже люди выходят на улицы против повышения цен и реформы жилищно-коммунальной системы; в Иркутске выступают против нефтепровода, который собираются проложить вдоль озера Байкал. Все эти акции протеста имеют один общий момент: о них, как правило, умалчивается по телевидению и в ведущих СМИ. Мнимая политическая стабильность в современной России базируется в немалой степени на том, что протесты игнорируются верхами. При этом страх власть имущих усиливается еще и тем, что они сами видят свое положение далеко не таким стабильным, как внушает их собственная пропаганда.

На самом деле огромная пропасть между бедными и богатыми, привилегированными и простыми людьми скрывает в себе немалый потенциал народного гнева. Всероссийский гражданский конгресс[133] вскрыл принципиальную основу беспардонного обмана народа господствующей элитой. Советская система зиждилась на подавлении воли людей, превращении их в тихоней, в маленьких, управляемых и поддающихся исчислению колесиков в механизме социалистического государства. На этом фоне можно увидеть мощный бюрократический механизм, который завладевает человеком с самого рождения. И каждая новая выдача паспорта или каждый переезд превращается в наказание шпицрутенами[134], осуществляемое ведомствами и инстанциями. «Половину своей жизни каждый человек в таких странах, как бывший Советский Союз, тратил на то, что по каждому поводу бросал все свои силы на получение совершенно необязательных бумажек, при помощи которых он вынужден был доказывать ненужным ведомствам, что он человек, а не верблюд», — шутит бывший президент Беларуси, известный реформатор Станислав Шушкевич[135]. Приятное для власти косвенное следствие такого положения вещей: народ, который большую часть времени занят тем, что стоит в очереди и подкупает чиновников, совсем не доходит до того, чтобы забивать себе голову политикой, да и вообще выходить на улицы и устраивать демонстрации.

«У нас была диктатура пролетариата, теперь у нас диктатура аппаратчиков», — жаловался Александр Яковлев, один из отцов перестройки, в 2005 г., незадолго до смерти[136]. Методы изменились, система же — практически нет. Еще в советские времена для зажравшихся партийных бюрократов было ниже собственного достоинства есть колбасу, предназначенную для народа. Пока не будет отменен повсеместный апартеид и к чиновникам не начнут применяться те же законы и нормы социальной жизни, что и к обычным людям, пока бюрократы не перестанут презирать народ как чернь, мы не увидим никаких изменений в пользу простых людей.

ПОДКУПАЕМАЯ БЮРОКРАТИЯ

Каждый приехавший из-за границы к россиянину в гости с ночевкой должен пойти вместе со всеми лицами, зарегистрированными в квартире хозяина, в паспортный стол и там подать заявление на регистрацию[137]. Множество людей, посещающих Россию, вынуждены нарушать закон без всякого злого умысла, потому что с момента въезда в Россию без регистрации разрешено пребывать на территории страны только в течение трех дней, а время обработки заявки, например, в Москве, составляет зачастую пять дней и более. Еще ладно бы регистрация была просто формальностью и ввиду малых штрафов не более чем «дополнительным доходом» для милиции. В таком случае она мало кого интересовала бы. Но в 2004 г. Дума повысила размер штрафов до 15 минимальных месячных окладов, то есть до 260 евро[138].

Такая «бюрократура» во многих областях жизни приобретает причудливые формы. Подписчики газеты должны регулярно подписывать расходные накладные с указанием своих ФИО, как будто впервые оформляют подписку. Во всяком случае, так распространяется «Московская немецкая газета» («Moskauer Deutsche Zeitung»). Так как почта в Москве не на сто процентов надежная, эти накладные приходится доставлять с помощью курьерской службы. Курьеры не бросают письма в почтовые ящики, а звонят в дверь и просят письменно подтвердить получение. Вся эта бумажная волокита необходима для того, чтобы подтвердить получение двух номеров издания стоимостью приблизительно 4,30 евро.

Многие реформы эта «бюрократура» доводит до абсурда. «Отчисления предприятий на страхование снизились с 28 до 26 %, и такое снижение было вовсю расхвалено в качестве примера того, как все развивается. Однако предприниматели, желающие выплачивать эти социальные взносы, все равно будут наказаны финансовой бюрократией. Некоторые специально нанимают сотрудника для простаивания в очередях», — жалуется московский консультант по налоговым делам Динар Ахметов. За два часа до начала работы перед налоговыми инспекциями собираются сотни налогоплательщиков. И зачастую напрасно, поскольку в налоговой закончились какие-то формуляры. По оценкам главы фирмы «ИКЕА», в России каждый третий рабочий час уходит на работу с государственными учреждениями. А чтобы упростить данную процедуру, следует выписать государству чек на миллион долларов: официально — «на социальные нужды»[139].

Только на федеральном уровне в России сейчас вдвое больше чиновников, чем в советское время, — около 1,5 млн (без учета сфер образования, армии и спецслужб)[140]. Несмотря на, как правило, низкие зарплаты, рабочие места в государственных учреждениях весьма популярны, в немалой степени потому, что они предоставляют шанс