проговорил он. – И это понятно: медальон нужно постоянно носить на живом теле, чтобы сердце дракона чувствовало биение другого сердца.

Молодой парень вдруг испуганно поднял голову и посмотрел точь-в-точь в то место под потолком, где находилась я.

– Наставник, а ты тоже чувствуешь здесь чьё-то присутствие?

– Конечно, но это «что-то» точно не из нашего мира, я правда не смог разобрать, что это такое, но точно знаю: оно не злое. Я поэтому и запечатал склеп для всяких бестелесных сущностей, потому что ещё на подходе услышал какой-то шум в склепе.

– А, тогда ладно, раз не злое. Ну что, пойдём уже отсюда, пусть склеп воришки растаскивают. Здесь есть чем поживиться.

Мужчины вышли из склепа, старший прошептал заклинание и восстановил плиту, которую вновь установили на входе, поговорили о том, что для воришек надо бы смазать жиром петли, чтобы не скрипели на всю окрестность, и довольные пошли восвояси.

Я ещё долго висела возле небольшого оконца и с тоской провожала удаляющиеся огоньки фонарей.

«Надо как-нибудь запомнить то, что сегодня здесь произошло. В следующий раз, когда проснусь в этом странном месте, будет о чём подумать», – решила я.

Исчезли огоньки фонарей, кладбище погрузилось в темноту, а я застыла под потолком в ожидании нового сна. Откуда ни возьмись налетел сильный ветер, разогнал тучи, и на небе засияла огромная луна. И как только лунный свет проник в склеп и коснулся стен, все символы разом вспыхнули ярким светом.

«О, что-то новенькое! Никогда раньше такого здесь не видела!»

Чисто из любопытства посмотрела вниз, и меня потянуло к телу, да так сильно, что невозможно было сопротивляться.

«Нет-нет, только не к паукам! Только не в мёртвую принцессу!»

В тот миг, когда я со всей силы врезалась в столетнюю девицу, последней мыслью было:

«Вот и сказочке конец, а кто слушал – молодец!»

Глава 17. Когда нет сердца, оно не болит

Ужас сковал меня по рукам и ногам. Я больше не знала, кто я такая и как меня зовут. То я была беззаботной Соней, которой всё по плечу и которая ничего не боится, а то вдруг меня переполняло ледяное высокомерие, и я начинала ненавидеть весь мир за то, что со мной случилось. Чужие образы застилали мои собственные воспоминания, но я их видела не цельной картинкой, а обрывками, которые мне ровным счётом ничего не говорили. Мой дух бился в теле столетней принцессы, словно раненая птица в клетке. Я изо всех сил пыталась проснуться, но не могла, и всё кричала и кричала.

И тут мощный удар сорвал двери с петель, вместе с ней по комнате разметало сооружённую мной баррикаду. Стол, стулья разлетелись в разные стороны, а таз ударился о стену, упал на каменный пол и, словно юла, с жутким монотонным звуком принялся вращаться на одном месте.

Дармат ураганом ворвался в мои покои и моментально оказался у кровати. Я видела его, чувствовала, даже ощущала дуновение ветра на своём лице, но не могла ни говорить, ни шевелиться, находясь в сонном ступоре, возникающем перед пробуждением.

– Тише. Тише. Тебе больше ничего не угрожает, – прошептал он мне на ухо, и сильные руки подхватили моё одеревеневшее тело вместе с одеялом и начали укачивать, словно ребёнка. – Я здесь. Я рядом.

Пытаюсь что-нибудь сказать, но язык не слушается, хочу коснуться его лица рукой, но не чувствую своих пальцев, наконец с моих губ срывается невнятное:

– Я больше не хочу туда возвращаться.

И удивляюсь, что меня услышали и поняли.

– Ты больше не вернёшься туда!

Я с недоверием посмотрела на хозяина пещеры. Он просто не понимает, о чём говорит! Хотела отвести взгляд – и не смогла. В свете магических огней, которые теперь горели в два раза ярче, лицо хозяина пещеры выглядело суровым и каким-то окаменевшим, но при этом нереально красивым.

– Что? – негромко спросил Дармат, бережно вытирая пот с моего лица и осторожно касаясь губами лба; так иногда делают, когда пытаются проверить температуру у ребёнка.

– Н-н-ничего, – смущённо промямлила я, не в силах сопротивляться его прикосновениям.

Дармат испытующе заглянул в моё лицо и снова поцеловал в висок, потом в щёку, в мочку уха. Я чувствовала его дыхание на своей коже и изо всех сил боролась с желанием откинуть голову назад и открыть для поцелуев шею.

– Да ты вся заледенела, – прошептал Дармат, продолжая целовать меня.

Откуда-то возникла мысль: я сейчас потеряю сознание, погружусь в темноту и больше никогда оттуда не вернусь. Но этого не произошло! Тело всё ещё плохо меня слушалось, но я как-то смогла поднять руку и коснуться плеча Дармата. Он взял мою ладонь и принялся согревать своим дыханием. Нужно было оттолкнуть его, но вместо этого я прижала пальцы к его губам, словно прося ещё тепла и ласки. И тотчас ощутила, как его горячие губы по одному начали целовать кончики моих пальцев.

– Перестань, – едва смогла выговорить я. – Не надо!

Но Дармат ещё крепче стиснул меня в объятиях и принялся осыпать поцелуями, перемещаясь всё ниже пусть и к скромному, но всё же декольте, потом тихим голосом с хрипотцой произнёс:

– О, боги! Как сильно стучит твоё сердце! – и приложил ухо к моей груди.

– Что… что ты делаешь? – я едва дышала, пытаясь оттолкнуть его от себя.

– Я бы мог вечно слушать, как оно бьётся. – Дармат поцеловал то место на груди, где только что находилось его ухо.

Я была одета в платье и сорочку, но всё равно почувствовала жар его губ. Замерла и не шевелилась, пытаясь успокоиться, отвлечься на что-нибудь, но стук сердца был таким громким, что я вдруг перестала понимать, моё это сердце я слышу или его.

Я сумела немного отстраниться и прошептала:

– А почему это сразу моё? Это твоё сердце так громко колотится.

Дармат поднял голову и пристально посмотрел на меня. Магические огни отразились в его чёрных глазах, словно звёзды на ночном небосводе.

– Моё сердце? – переспросил он. – Ты уверена?

– Конечно, – беззаботно улыбнулась я, радуясь, что наконец снова могу нормально говорить и двигаться. – Неужели ты не чувствуешь?

– Нет, не чувствую, – невесело ответил Дармат и вдруг мрачно усмехнулся: – Но, когда я слышу, как бьётся твоё сердце, мне кажется, что я тоже живой.

– О чём ты? – возмутилась я. – Конечно же живой! И это бьётся твоё сердце!

– Я… – начал Дармат и осёкся. – Я… – проговорил он неуверенно и снова замолчал.

– Так трудно сказать? – его нерешительность почему-то меня встревожила.

Но Дармат продолжал угрюмо молчать.

– То есть ты на полном серьёзе думаешь, что у тебя нет сердца? – я всё же решила рискнуть и разобраться в происходящем.

– Сложно всё это, – неопределённо ответил Дармат.

– Ну, не мёртвый же ты, в конце концов! – я хотела пошутить, чтобы успокоить и себя, и Дармата, вот только он почему-то не оценил шутки и оставался