Никакого страха перед погружением у нее не появилось, хотя море впервые повернулось к ней недоброй стороной. Даже воспоминаний никаких не осталось. Помнилось только, как вдруг потемнело в глазах, а потом… Потом она очнулась уже на берегу в окружении ругающихся от облегчения хэнё.

Но иногда всплывало туманное… даже не воспоминание — эхо от воспоминания. Стремительно движущаяся вокруг нее вода, будто она плывет навстречу течению, не прилагая к тому никаких усилий. И еще кое-что… Девушка машинально коснулась своих губ, провела по ним кончиками пальцев, прислушиваясь к ощущениям. Вот уж где бред — всем бредам бред! Кто ее мог поцеловать там, под водой?! Уж не какой-то мульквисин, правда?

Она качнула головой, порывисто повернулась — и айкнула от неожиданности.

Чуть поодаль на берегу стоял Сон Ён. Смотрел в море. Вряд ли он заметил ее — совершенно не пытался покрасоваться, как обычно. Просто стоял, заложив руки за спину. Просто смотрел. Просто глубоко задумался.

С чего вдруг он показался ей таким распрекрасным, что и взгляд не отвести? Вон многоцветный тоже красив, но его красоте лишь глаз радуется. А от этого сердце бьется, как пойманная рыбешка в ладони.

— Эй… — Ха На и сама не услышала свой почти беззвучный оклик. Пришлось как следует откашляться и повторить попытку: — Эй! Господин Ким Сон Ён!

Оглянулся. Увидел. Кивнул. И стоит смотрит, как она подходит.

— Чего ты там так выглядываешь, аж чуть глаза не лопаются? — спросила Ха На издалека задиристо (чтобы чего не подумал!). — За тобой вот-вот корабль какой прибудет? Или тебе здесь ино свидание назначила?

Ответил тоже без обычных выкрутасов. Просто:

— Смотрю на море.

— И чего ты там такого увидел? Еще одну утопшую? Как ты умудрился вообще меня тогда отыскать?

Сон Ён нахмурился, тряхнул головой.

— Если честно — не помню. Как нырял, помню. Как искал, вытаскивал тебя на берег. А остальное… Какие-то картинки или вообще видения.

— Всякое может привидеться, когда воздуха не хватает, — понимающе кивнула Ха На. — У меня самой в голове каша.

Оба дружно взглянули на море, скрывавшее их общие воспоминания. Забыто всего несколько жалких минут, а они уже столько времени головы ломают! А если…

— Ведь теперь тебе уже можно окунаться в море? И запрета нет, и хвори? Пошли!

— С какой это стати? Хочешь меня доконать? Я же только-только на ноги поднялся!

— Но поднялся же! — азартно возразила Ха На. — И мудан на тебя столько амулетов навешала, что и беспокоиться не о чем. А вдруг воспоминания проснутся, когда ты в воду войдешь? Почему не попробовать? Мы же не будем далеко заплывать, просто, как детишки, на мелководье поплещемся! Ну что, давай? Ну дава-ай!

Даже ухватила его за рукав, потянула к воде. Странно, но Сон Ён послушно сделал шаг-другой. Остановился, лишь когда вода затопила его туфли.

— А! — осенило ее. — Как ты потом в мокрой одежде пойдешь? Снимай давай.

— Что?

— Одежду, что! — и сама подала пример, развязав тесемки юбки. Та опустилась на камни, Ха На деловито начала освобождаться и от нижней юбки. Вскинула голову с нетерпеливым: — Чего стоишь-то? Или сам не справишься? Помочь?

Она даже сделала шаг в его сторону. Сон Ён выбросил вперед руку — приказывая или защищаясь.

— Стой, где стоишь! Ты что это вытворяешь?

Ха На очень удивилась:

— Вытворяю? Я?

— С чего раздеваться начала? Последний стыд потеряла?

Ха На, опустив голову, критически оглядела свой неполный наряд. Заметила практично:

— Нет, просто потом не хочу дрожать на ветру в мокром. А ты как знаешь. Если стесняешься моего вида — так отвернись, пока я в воду не войду.

Не найдя слов, Сон Ён круто повернулся к ней спиной. Слушая, как мелкая, ругаясь, расправляется со своей одеждой, как решительно шлепает по воде, восклицает специально для него громко: «Ух, а водичка-то сегодня хороша! Те-епленькая! Самое то жару пересидеть!»

Собственно, у него не имелось никакой причины задерживаться здесь. Совершенно никакой. Предложение ее было дурацким, воплощение — бесстыдным. Сон Ён медленно повернул голову…

К его огромному облегчению, в этот раз девчонка все-таки не разделась донага. Пусть и наряд, состоящий из хоритти,[39] трудно счесть даже мало-мальски пристойным, все-таки можно было хотя бы в ее сторону смотреть. Ха На плескалась на мелководье, играла с накатывающими волнами в догонялки, опрокидывалась на спину и распластывалась на воде морской звездой. Резвилась, словно речная рыбешка, охотящаяся в сумерки на мошку. Хохочущая, беззаботная…

Сон Ён обнаружил на собственном лице слабую улыбку и поспешил исправить эту оплошность, когда к его ногам прибило мелкую хэнё. Подперев кулаками подбородок, та глядела на него снизу блестящими, будто свежевымытыми глазами. Волны прибывали и отступали, и белая ткань одежды то вздымалась облаком, то прилипала к ее телу. Длинная коса вилась, как морская змея.

— Ким Сон Ён! То есть господин! — проникновенно изрекла Ха На. — Море говорит, что ждет тебя! Очень-очень ждет!

Протянула руку и крепко ухватила его за щиколотку. Сон Ён дрыгнул ногой, но получилось у него не слишком убедительно.

— Быстрей-быстрей!

Молодой человек в изнеможении закатил глаза:

— Хорошо, только отпусти меня!

Ха На послала ему белозубую усмешку и бочком, словно краб, убралась с берега. Избавившись от шляпы, верхней одежды и обуви, Сон Ён медленно пошел в воду… хотя очень хотелось кинуться с разбегу с молодецким криком.

Море и впрямь его ждало. Море было теплым, ласковым и гладило его ноги, подобно нетерпеливой любовнице, обнимая все выше и выше. Нашептывало что-то торопливое, словно стремилось разом излить на него целый поток свежих новостей. Не спеши, ладно, мысленно сказал Сон Ён. Успеется. И, прикрыв глаза, просто опустился лицом в воду…

Хорошо, что ни он, ни девчонка не заполучили боязни воды, хотя, в отличие от несчастного Лян Ро Иля, не терпящего даже вида морского простора, имели на то веские причины. Вон Ха На кружит рядом, на поверхности только глаза и мокрая макушка.

— Ну что? Ничего не вспомнилось?

— Нет. А тебе?

Ха На коснулась ногами дна. Сказала торжественно:

— Нет. Зато я тебя проверила и теперь спокойна. Моря ты, я смотрю, не боишься. Ныряешь отменно, как выяснилось. — Покровительственно похлопала его по плечу. — Значит, с голоду не помрешь, еще и семью прокормишь. Будешь у нас в деревне единственный хэнам![40]