— Ах ты!.. — Сон Ён резко двинул рукой, окатив ее полновесным залпом брызг. Ха На только рот раскрыла и зажмурилась. — Ты меня надула, мерзавка!

Отфыркавшись, девчонка двинулась по кругу, приговаривая укоризненно:

— Отчего ж сразу надула-то? А вдруг бы получилось и вспомнилось? Нет бы меня похвалить за сообразительность!

— Какую еще сообразительность? — пренебрежительно заметил он. На мгновение упустил ее из виду, и девчонка тут же показала — какую. Прыгнула на него со спины, хватаясь за шею и опрокидывая в воду. Ведьминский хохот, бормотанье моря, бурление взбиваемой ногами-руками воды… Вынырнуть, хватануть воздуха, вывернуться, притопить… какая же она сильная и увертливая, а ведь по ее тщедушности и не скажешь!

Стыдно признаться, сколько времени он потратил, чтобы справиться с одной-единственной мелкой девчонкой! Обхватил обеими руками, поднял, прижал — та только и могла сейчас головой мотать и ногами дрыгать. Задыхаясь от усилий и смеха, Сон Ён торжествующе вопросил:

— Ну что, сообразительная ты наша?

— О-ой, господи-ин, да какой же ты си-ильный, да какой же ты бы-ыстрый! — пару раз дернувшись, льстиво запела хэнё. — Отпусти меня, ты же так все мои косточки переломаешь!

Он только сжал ее сильнее.

— Сначала пообещай, что больше мне голову морочить не будешь! И топить тоже!

— Потопишь такого, как же! — Если бы могла, она бы руками всплеснула. А так только плечами пожала и наклонилась к самому его лицу, сверкая глазами и зубами. Сообщила коварно: — А вот я тебе сейчас нос откушу!

Он поверил, но не отдернул голову и не отпустил. Смотрел в ее близкое лицо: ясные глаза, вытянутые, как ивовые листочки, мокрые ресницы и прилипшие к лицу пряди волос, на левой щеке — крохотные родинки полумесяцем, яркие улыбающиеся губы… И как-то разом ощутил, что и не тщедушна она, а вовсе округла и упруга, где следует. И мокрая прилипшая ткань одежды нисколько не отделяет его от нее, а ее — от него. И что они сейчас сплелись так прочно и плотно, что даже воде не найти щелочку, дабы проникнуть между ними, охладить пылающую кожу. А срывающееся дыхание и разгоняющееся сердце уже не отнести на счет недавнего шуточного состязания…

Он видел, как меняется выражение ее лица: смех уходит из глаз, задорная улыбка становится сначала вопросительной, потом недоумевающей. Потом напряженной.

Податься вперед, накрыть губами ее улыбку. Оттолкнет? Ответит?

Вместо этого он разжал руки.

То ли от неожиданности, то ли еще от чего Ха На шумно вошла в воду с головой. Неловко поднялась, отфыркиваясь и смахивая воду с лица. Сон Ён постоял, осматриваясь, минуя ее взглядом, а потом пошел вперед, на глубину. Поплыл — размашисто, стремительно…

Ведь так быстро устанет! Ха На открыла рот — крикнуть, чтобы далеко не заплывал, но передумала: все равно ведь не послушает. Выбрела из воды. Отжала одежду и присела досыхать на берегу. Расплетая мокрую косу, следила за плывущим, пока не поймала себя на том, что то улыбается, то хмурится. Обхватила руками колени, уперлась в них подбородком. Задумалась.

Сначала этот парень казался — почему казался? таков он и есть! — обычным высокомерным выскочкой, который и на людей-то не глядит, а взирает — отчужденно, презрительно да недовольно. Ух, как поначалу он раздражал, так и хотелось заехать по янбановскому высокомерному носу! Потом обнаружилось, что и у янбанов бывают проблески: уважение к старости; благодарность за помощь, пусть и коряво, не по-человечески, а по-дворянски выраженная. А еще храбрость и самоотверженность при спасении чужой жизни — даже и про запрет забыл, за что и поплатился.

А после уже то ли соседями стали, то ли дальней родней. Сон Ён — навроде старшего брата. Умного, образованного, гордого, из хорошей семьи, но уж слишком от жизни далекого. При всей его спеси не выжить ему, неумелому и кланяться не приученному.

А потом… Тогда, у них во дворе, да сейчас, когда он прижал ее так сильно и открыто улыбался ей… Ха На покрепче обхватила колени, искоса наблюдая, как парень выходит из воды поодаль. Даже от Ли Сын Хи так ее сердце не трепетало. И вообще уже давно она о чиновничьем сыне не вспоминала: хлопот невпроворот, еще этот многоцветный со своими поисками невесть чего, да еще…

А еще она покосилась на Сон Ёна: тот уже оделся, не дожидаясь, пока просохнет, и теперь освобождал намокшие волосы из-под сетки. И что бы ему не носить, как все нормальные парни, косу? Вон какие волосы густые и длинные — не нарадуешься. Нет, прячет их под своей янбановской шляпой. Может, боится, выгорят на здешнем солнце?

— Возьми мой гребень, просуши волосы.

Не глядя на нее, Сон Ён повелительно протянул руку: не отучить его от господских привычек! Ха На со вздохом поднесла ему гребень. Посмотрела, морщась, как он управляется. Не выдержала:

— Чего ты их дерешь-то? Или они тебе так надоели, что готов с корнями вырвать? Давай я!

Даже и не ожидала, что парень послушается: непостоянный ведь, как кипящая каша! Но Сон Ён с досадливым вздохом сунул ей гребень. Повернулся спиной.

— Да ты мачта, что ли? Я на тебя взбираться должна? Сядь, как человек!

Сел. Ха На аж подивилась, но предусмотрительно смолчала. Придвинувшись, начала разбирать спутанные волосы: не так уж они от густоты своей и намокли.

— Заплести тебе косу?

Молчаливый кивок.

Ха На не торопилась. Подбирала каждую прядь, встряхивала, просушивая, проводила гребнем, укладывая волосок к волоску. Парень, поначалу сидевший прямо, ровно натянутая струна, устал от неподвижности — расслабил прямые плечи и спину, а потом понемногу и вовсе откинулся назад на ее согнутые колени. Изогнувшись, девушка заглянула ему в лицо: сидит, приопустив веки, будто дремлет.

— Спишь? — пробормотала Ха На. — Ну спи-спи.

Конечно, не получится из него хэнам в таком-то возрасте, нырять надо сызмальства учиться. Но уже хорошо, что в море не утонет. Может, попозже наймется к рыбакам: он выносливый и жилистый, не смотри, что янбан. А когда сильная да проворная женщина его в мужья возьмет — и вовсе не пропадет…

Ха На нахмурилась на свои остановившиеся пальцы. С чего вдруг она о его женитьбе задумалась? Он, может, и не пожелает не ровню в жены брать, лучше бобылем всю жизнь останется… Да и пусть его совсем, пусть живет, как хочет! Она так сильно затянула и дернула косу, что Сон Ён охнул:

— Полегче! — Не оглядываясь, провел рукой по волосам. Одобрил: — А неплохо.

Подумайте, какие мы добрые, решили аж полсловечка за целый час сронить! Ха На подтолкнула его коленкой в спину.

— Тогда давай вставай, чего развалился, у меня все ноги занемели!

Он приподнялся, но не успела Ха На и глазом моргнуть, как тут же растянулся во всю длину на песке, а головой — у нее на коленях.

— Эй, ты чего? Ну!

Надавил затылком на ее ноги, перехватил сталкивающую руку и положил себе на глаза.