–Осталось выяснить, сумеем ли мы до неё допрыгнуть,– вздохнул Аксель. И тут же поинтересовался:– Получается, они здесь высадились, похоронили мёртвых и отправились дальше?

–Сначала они заставили всех пройти карантин.

–Откуда ты знаешь?– удивился Крачин. Он, конечно, понимал, что Базза человек внимательный, однако иногда наблюдательность капитана приводила бамбадира в изумление.

–Поселение выстроено неравномерно: большая часть домов находилась вдоль западного берега озера, а остальные – на востоке, у входа в оазис.

–Чтобы больные или потенциальные больные не прикасались к воде?– поняла Кира.

–Именно так,– кивнул Дорофеев.– Переселенцами руководили умные люди. У них были мозги, чтобы принимать правильные решения, и сила, чтобы воплощать их в жизнь.

–Жёстко,– оценила рыжая.

–Для них это был единственный способ остаться в живых, адира.– Капитан медленно обошёл обелиск.– Они разослали разведчиков в разные стороны, и когда получили хорошие новости – отправились на запад.

–Да откуда ты знаешь?– вновь не сдержался Аксель.

–С оборотной стороны стелы написано,– рассмеялся в ответ Базза.– Они всё делали по правилам и даже оставили сообщение на тот случай, если появятся другие переселенцы.

–Они молодцы,– вздохнула Кира, прикасаясь рукой к обелиску.– Надеюсь, у них всё получилось.

* * *

Вернувшись на борт – после чего рулевой без дополнительного приказа продолжил путь на запад, они разделились. Аксель решил устроить внеплановую проверку оружейных систем, сказав, что «с такими упорными ребятами, как эти, нужно держать ухо востро», а Кира и Дорофеев направились на мостик, но по дороге их перехватила Аурелия.

–Капитан! Адира.– Ведьма встала в коридоре так, чтобы преградить проход и улыбнулась:– Вы не уделите мне немного времени?

–Полагаю, не в коридоре?– поднял брови Базза.– Давайте пройдём в кают-компанию.

И галантно посторонился, пропуская сначала Киру, затем Аурелию. А устроившись в кресле, снял фуражку и осведомился:

–Есть новости?– имея в виду состояние Галилея.

Астролог был главной заботой ведьмы, и капитан, как и все остальные члены команды, рассчитывал, что ведьма вернёт его в строй.

–Новости есть, но я не могу назвать их полностью положительными.– Аурелия покусала нижнюю губу.– Я провела глубокое обследование Галилея, настолько глубокое, насколько… у меня получилось.

–Будьте добры уточнить,– мягко попросил Дорофеев, поскольку впервые слышал от ведьмы подобное дополнение.– СГалилеем что-то сильно не так?

–Не так, как обычно…– Ведьма пошевелила пальцами, словно помогая себе выстроить разговор и нашлась:– С вашего позволения, капитан, я зайду издалека, чтобы было понятнее, что я имею в виду.

–Конечно. Прошу вас.

Кира кивком подтвердила, что согласна с мнением капитана, ведьма нервным жестом расправила на коленях юбку и начала:

–В первую очередь я бы хотела развеять общепринятую иллюзию, что мы, то есть те спорки, которых вы называете ведьмами, обладаем сверхъестественными или магическими способностями. Нечто необычное, разумеется, в нас присутствует, но это не связано с волшебством. В действительности мы обладаем невероятно сильными гипнотическими способностями, благодаря которым способны проникать в пациентов, умеем видеть и чувствовать то же самое, что видели и чувствовали они. В какой-то степени мы становимся нашими пациентами, видим то, что с ними было, намного лучше… Вы ведь наверняка знаете, что человек запоминает далеко не всё, что видит и слышит?

–Разумеется.

–Так вот… Галилей с самого начала был непростым пациентом, потому что у него были закрытые воспоминания. Не стёртые другим гипнотизёром, не забытые, а именно закрытые. В часть его памяти нам, ведьмам, было запрещено входить. То есть не запрещено, а невозможно. Галилея пытались вскрыть наши лучшие сёстры, но всё без толку, и так ваш астролог стал нашей легендой. Но это было раньше, а теперь… Я не знаю, что произошло во время шторма. Помню лишь, что пыталась образумить Галилея…

–Что значит «образумить»?– нахмурился Дорофеев.

–Во время шторма Галилей утратил над собой контроль,– ответила Аурелия, отвечая на тяжёлый взгляд капитана.– Можете мне верить, можете не верить, но в тот момент Галилей стал частью шторма, частью Пустоты, и готов был раствориться в ней.

–Как такое возможно?– выдохнула Кира.

–Я не знаю,– развела руками ведьма.– Вы, адира, потеряли сознание первой, мессер держался долго, видел больше и, когда вернётся на борт, подтвердит мои слова. И, возможно, даст свою оценку случившемуся. Я же рассказываю то, что видела, но объяснить свой рассказ не могу, поскольку не понимаю принципов Пустоты и тем более – принципов её аномалий.

–Не будет большим секретом сказать, что их мало кто понимает,– очень мягко произнёс Дорофеев.– Что было дальше? Тогда, во время шторма?

–Та информация, которую нам не позволялось читать, была так же скрыта от самого Галилея – он ничего не помнил. Но во время шторма блок слетел и всё, что было скрыто,– высвободилось. Галилей стал совершенно иным. Войдя в него, я поняла, что оказалась в другом человеке: его чувства, ощущения, восприятие мира – изменилось всё. Когда же он почувствовал меня, то попытался выкинуть. Закрыть от меня не часть памяти, а всего Галилея, и мне оставалось лишь одно.– Ведьма обвела собеседников взглядом.– Я его ударила. Не физически, а там – внутри. Я не хочу вдаваться в подробности, но мы умеем бить там, внутри, и это, поверьте, очень больно. А иногда – смертельно. Мы почти никогда не применяем это умение и стыдимся, если приходится, но сейчас я не стыжусь – в тот момент мне стало очень страшно. Я видела, что Галилей не владеет собой и превращает всех нас в шторм. Мы не должны были выйти из Пустоты, мы должны были стать частью её, и я ударила. Я ударила очень сильно, я тоже не совсем контролировала себя и ударила так, что человек должен был умереть, а Галилей… он всего лишь опомнился.

–Почему вы так решили?– спросил Дорофеев.

–Мы перестали превращаться в шторм.

–Ага… логично.

Было видно, что рассказ ведьмы произвёл на капитана сильное впечатление. На Киру, впрочем, тоже. Трудно оставаться спокойным, слыша рассказ о том, что едва не растворился в Бесконечности.

–Я предполагаю, что тот Галилей, которым он стал когда-то, во время гибели Тринадцатой Астрологической экспедиции, и который спал все эти годы… Так вот, я предполагаю, что тот Галилей сейчас борется с тем Галилеем, которого мы знаем. Или не борется, а пытается договориться.– Аурелия помолчала.– Они закрылись внутри, полностью отгородившись от всех. Они выясняют, кто из них будет дальше. И этим объясняется его состояние.

–Бедный Галилей,– очень тихо сказала рыжая.

Дорофеев внимательно посмотрел на Киру, помолчал, после чего поинтересовался: