Серый вытягивает вперёд руку с диктофоном, нажимает на кнопку, слышен гнусавый треск, а потом юный голос:

А что, серым быть интересно, это моя цель и мечта жизни. Мама, то есть, наша приёмка, опекун то есть? Ну… она строгая, и потом, она ведь наш просто опекун. А вообще-то я вот например знаю, то что я принадлежу государству. А не никакому не опекуну. Она деньги наши получает и тратит, а я бы сам хотел. Вот когда я буду серым, то тогда не надо будет сдавать ЕГЭ. Я хочу быть государственным, как царь! (смех) Вот тогда я буду счастлив. (Смех.)

Вот, – говорит серый. – Ну что? А если я вам скажу, что вы сюда и попали-то из-за них, потому что им захотелось погулять без вас, на свободе, в кои-то веки, а мы решили удовлетворить их желание – конечно, не задаром?

Алексис никак не показывает эмоций – покер фэйс, да и только. Свет ещё какое-то время бьёт ей в глаза. Потом дверь захлопывается, и после света всем кажется какое-то время, что стало абсолютно темно.

Но спустя секунд десять узники начинают слабо различать друг друга.

Ладно-ладно, – слышен голос Алексис. – Вы, главное, не расстраивайтесь, это всё обычное дело…

Ты, главное, сама не расстраивайся, – Галка.

Ну, – Алексис, – это, конечно, очень неприятно… Но думаю, что мне всё же удастся это разрулить. Сука директор! Стопудово его проделки. Развращает детей… У них же друзья-приятели в детдоме остались, ну и – что ему стоит их обработать – начинаются звонки всякие, подначки… агенты влияния, блин, малолетние… Что с них взять? Детишки глупые, мелкие, травмированные. У Лёхи интеллектуальный возраст – лет восемь от силы, а психологический – пять, местами два. А на вид вон оглобля какая, паспорт уже получил, в суде выступать может. Только что он там скажет? «Уа, уа».

Но это же опасно для вас, – Органайзер.

Алексис усмехается.

Ну так да, конечно, опасно. Так я знала, на что шла. А ты думал, рискует только тот, кто на войну, там, идёт или ещё куда? Подростков приёмных брать – тот ещё экстрим. Но ничего, разрулю. Детишечки ещё и не на такое способны. Главное, выйти отсюда завтра – и начнём разруливать.

А ты на них не злишься за предательство? – Вики.

Алексис:

Ну, на предательство это покуда не тянет. А вот мозга, конечно, у Лёшки нет. Но это для меня не сюрприз.

Эдак про всякого можно сказать, что мозга нет, – Вики, задумчиво. – А с какого момента ты бы уже сказала, что он отвечает за себя?

Н-не знаю… – Алексис. – Не знаю… Сложный вопрос. Просто… я сама, как говорится, неблагополучная. И росла долго. До тридцати лет вырасти не могла. Вот посмотреть на меня в двадцать восемь – ну, кажется, всё, конченый человек. А ведь выросла же в итоге… А кто другой посмотрел бы – крест бы поставил…

папашка нас сначала бросил, а потом погиб

мать плакала

перестала плакать – стала орать на нас

карабкаться стала

бизнес начала

бандюки тогда кредиты

а меня на хозяйство перебросили

вот – это от утюга

это от крышки

а это братья об стол меня

чуть глаза не лишилась

мелкие братья

пахала я как золушка

а они совсем оборзели заброшенные

меня ненавидели

прыгали днями по гаражам

я им готовила зубы им чистила

они всё разбрасывали специально разливали

играли в приставку днями

мы щас вообще не общаемся

помню мать вечером придёт наорёт побьёт ещё

помню мороз был жёсткий – я без штанов

в школу бегала я насмерть замерзала

без шапки без ничего

а мать в бизнесе своём

круги под глазами

ну школу я не закончила пошла в магазин работать

у нас чувак работал грузчиком дружил со мной типа

однажды вечером никого не было

дал мне по башке изнасиловал

пролежала до утра на холодном кафеле

застудила всё себе насмерть

не знаю или не насмерть

ну какая уж тут жизнь

сколько лет я не могла выбраться

из этого дерьма

трахаться научилась в одиннадцать

в семнадцать богатенького подцепила

поселил у себя на вилле

путешествия рестораны потом отметелила его нервный срыв был

выпер меня ему чокнутые не нужны

а я влюбилась типа не смейтесь мне нужны были не деньги

я любила его

пришла к воротам его и сидела охранник подкармливал

ладно

нищета депрессуха жить негде жила у подруги

ну устроилась в продажи бегала как савраска

понравилась им активность моя – стали повышать

послали учиться даже

сняла квартиру

увлеклась зож перестала жрать знаете такое типа анорексии

а тут ещё на работе мужчину мечты встретила залипла

пару месяцев вместе и пять лет пять лет пять лет слёз

каждый раз всё длиннее это

я красивая на меня обращали внимание

но постепенно я уже перестала вообще получать удовольствие

встречусь первый раз и уже знаю что бросят

все бросают

пятьсот смс ему прислала

и тогда я стала играть в тетрис

я могла похерить всё сидеть и курить и играть в тетрис

и мои мечты проносятся передо мной

как бесконечная пёстрая лента

раскручиваются

тетрис курево и фантазии

сижу фантазирую потоки сознания

или жеже, одноклассники – сидела в соцсетях

и в тетрис играю и курю курю

однажды докурилась – четыре пачки – до больнички

давление двести двадцать было

чуть концы не отбросила

я не могу оторваться сижу и сижу

река размышлений о событиях и людях

бесконечная яркая и тетрис-тетрис

я не могла себя заставить встать со стула и пойти

опаздывала на собеседования

не перезванивала никому