— А если я не уеду?

Повисла пауза.

— Что ж, — продолжил затем голос, — это будет ваше решение. Если вы не против поменять свою теплую постель на тюремные нары…

— Нары? — В голосе Ольги послышался ужас. — Я уезжаю немедленно.

— Вот и славно, милочка. Уже решили куда?

— Да. В Милан. Там у меня друг.

— Я думаю, у такой красивой и умной женщины, как вы, друзья есть повсюду. Ладно, не стану вас отвлекать разговорами. Постарайтесь, чтобы через полчаса, максимум — через час, вас уже не было дома.

— Спасибо вам за все, Иосиф Александрович.

— Не за что, милочка, не за что. Поторопитесь.

Ольга отключила связь.

«Милан», — подумала она с каким-то мрачным отрешением. И тут же стала прикидывать, что с собой взять.

В Милане, впрочем, она провела так мало времени, что не успела даже соскучиться по Москве. Однако она здорово соскучилась по своим делам и планам.

Андрей Вершинин был мертв. Пора было брать бразды правления медиа-холдингом в свои руки. И еще — документы. Те самые, благодаря которым Андрей мечтал въехать в большую политику «на белом коне». Эти документы были у Ольги в руках. Судебные дрязги остались позади, и теперь пора было подумать о том, как и кому повыгоднее их продать.

Ольга вернулась в Москву, и все было бы хорошо, не вмешайся в это дело проклятый «интерполовец» Егор Кремнев. Он добился повторного возбуждения уголовного дела и нарыл новые доказательства ее вины. Теперь Ольге снова пришлось готовиться к побегу.

Держа в руке телефонную трубку, она вдруг подумала с величайшей усталостью: «Сколько можно бегать? Когда это кончится и кончится ли вообще?»

Но тут Ольга вспомнила грязную вонючую камеру, мерзкие рожи теток, вспомнила боль и унижение, которые ей довелось испытать в тюрьме, и ей вновь — с непреодолимой, чудовищной силой — захотелось жить!

Егор взглянул на генерала Уколова исподлобья и сухо произнес:

— Она здесь. И она виновата.

Генерал Уколов поднес к губам трубку, но та потухла и он, досадливо крякнув, потянулся в карман за зажигалкой. Лицо его, сухое, морщинистое и смуглое, как скорлупа грецкого ореха, было хмурым и мрачным.

— Егор, твоя увлеченность этим делом уже похожа на одержимость. Мы добились того, чтобы делу Вершининой снова дали ход. Чего ты еще хочешь?

— Я хочу сам заняться этим делом и довести его до логического конца.

Уколов вздохнул и покачал морщинистой лысоватой головой:

— Это вне наших полномочий. И потом, сам характер работы… Он не для тебя. Ты специальный агент, а не следователь.

— У меня есть опыт сыскной работы, — возразил Кремнев. — Вспомните то давнее «украинское дело». Мне удалось распутать его.

— Да, но…

Уколов не нашелся, что сказать и, сдвинув брови, задумчиво пососал свою трубку.

— Пожалуй, я смогу добиться для тебя кое-каких полномочий, — сказал он после паузы. — Ты знаешь, кто ведет дело Вершининой в прокуратуре?

Егор кивнул:

— Да. Следователь Шатров. Я встречался с ним.

— И как он?

— Вроде нормальный мужик. Как мне показалось, отправить Вершинину на нары для него — дело чести. Так же, как и для меня.

— Гм… — Уколов выпустил клуб дыма и, прищурив глаза, посмотрел сквозь дымовую завесу на Егора. — Значит, говоришь «дело чести»?

— Да.

— Что ж… Тогда я сегодня же свяжусь с прокуратурой и попрошу о содействии. Как у тебя с основной работой?

— Вы имеете в виду бумажные залежи?

— Угу.

Егор вздохнул:

— Справляюсь.

— И когда заканчивается твоя «каторга»?

— Через неделю. — Кремнев невесело усмехнулся. — Второй раз я бы такого наказания не потянул.

— Потянешь, — убежденно проговорил генерал Уколов и, пыхнув трубкой, добавил: — Ты крепкий.

Штырь считал себя интеллигентом в третьем поколении и поэтому никогда не матерился и не оскорблял женщин. Что, впрочем, не мешало ему время от времени насиловать этих женщин, а порой даже убивать. Ничего не поделаешь — у каждой профессии есть свои издержки.

Штырь уже сорок минут прогуливался возле клуба «Неро», покуривая сигареты и поглядывая по сторонам. Через пять — десять минут его должен был сменить напарник.

В хождении этом не было никакого смысла. Так, по крайней мере, казалось самому Штырю. Но его босс, вор в законе по кличке Эдгар, придерживался другого мнения.

Каждый четверг в подвальном этаже клуба «Неро» шла большая игра. Бандитские боссы съезжались со всей Москвы, чтобы перекинуться с «коллегами» в покер, и ставки в этой игре были нешуточные.

В обязанности Штыря входило простое наблюдение. Заметив что-нибудь подозрительное, он обязан был позвонить по мобиле «разводящему» и обо всем ему доложить.

Погода стояла отвратительная. С неделю назад поздняя осень превратилась в раннюю зиму, и приятного в этом было мало. Штырь в очередной раз передернул плечами и поддернул кверху опавший воротник куртки.

— Эй, друг! — послышался у Штыря за спиной негромкий мужской голос. Штырь остановился и обернулся.

От черного раскидистого тополя, который рос метрах в десяти от клуба, отделилась черная тень. Это был высокий широкоплечий мужчина. Зубы его тускло блеснули во тьме.

— Сигареткой не выручишь? — спросил незнакомец.

Поводов для беспокойства у Штыря не было. Одинокий мужик, «стреляющий сигаретку», не представлял для боссов никакой опасности.

— Да, братан, конечно.

Штырь полез в карман за сигаретами. Вынул пачку, протянул ее незнакомцу и предупредил:

— У меня без фильтра.

— Пойдет, — сказал незнакомец. Он вынул сигарету и вставил ее в рот. — А прикурить?

«Что ж у тебя — ни говна, ни ложки!» — хотел было выругаться Штырь, но, будучи интеллигентом, ничего не сказал и снова полез в карман.

— Гляди-ка, чего это там? — бормотнул вдруг незнакомец и вытянул руку по направлению к двери клуба, словно увидел там что-то странное.

Штырь повернул голову.

Незнакомец шагнул вперед и резко ударил Штыря кулаком в живот. Штырь отлетел к дереву и скрючился от боли. Колени у него подогнулись, но он не упал. Резко выдохнул, Штырь выхватил из кармана нож, сжал зубы и, ни слова не говоря, двинулся на незнакомца.

В руке у незнакомца появилась короткая деревянная дубинка. Он легко увернулся от ножа и коротко, почти без замаха ударил Штыря дубинкой по голове. Штырь пошатнулся, обхватил ладонями голову и упал на колени. Из-под прижатых к голове пальцев вытекла темная струйка крови.