– Желательно пешком, босиком и в рубище, – усмехнулся сыщик.

Его нисколько не разжалобила история Доры. Наоборот, та доля симпатии, которую он питал к ней, улетучилась. Теперь она являлась для него преступницей, избежавшей наказания.

– Вам придется во всем признаться, – заявила Глория.

– Явиться с повинной, – вторил ей Лавров.

– Идти в полицию? – испугалась Дора. – Ну уж нет! Режьте меня на куски, но…

– Я предлагаю вам признаться во всем матери и отцу. Расскажите им, что произошло в тот день на даче. Подробно и без утайки! Снимите груз, который вы на них взвалили. Тогда и вам станет легче.

Дора шатнулась, будто от удара, закрыла глаза и застонала…

Хозяин нарочно нанял «Ниву», чтобы я ничего не заподозрила и села в машину. Он сидел сзади и всю дорогу сверлил взглядом мой затылок. Я едва дышала, ни жива, ни мертва от страха. Что он со мной сделает, когда мы доберемся до гостиницы? И доберемся ли? Может, он захочет придушить меня прямо в лесу!

Я возлагала большие надежды на водителя. Он должен за меня заступиться. Я буду кричать, отбиваться и звать на помощь. Терять мне нечего, кроме жизни.

Машина остановилась у того же придорожного отеля, откуда я убежала.

– Вот и наша избушка на курьих ножках, – пошутил Хозяин, расплачиваясь с шофером. – Спасибо тебе, выручил.

Я на ватных ногах вышла из машины и застыла, готовая разреветься в голос.

– Нашлась? – улыбнулся официант, который подавал нам ужин.

Он стоял под навесом и курил. На деревянном фасаде гостиницы красовалась надпись: «Постоялый двор».

«Вот где закончатся мои дни, – сказала я себе. – Это последнее, что я вижу».

– Слава Богу, – с притворной радостью ответил Хозяин. – Она не могла далеко уйти. Решила прогуляться по лесу и заблудилась. Да, малышка?

Я молча кивнула.

Официант выбросил окурок и пошел работать. Он всякого навидался. Разные люди останавливались в «Постоялом дворе». Лучше не совать нос, куда не просят. Нашлась девчонка, и хорошо. А чего ей взбрело в голову гулять ночью по лесу? Кто ж ее разберет?

– Вперед, – подтолкнул меня в спину Хозяин, и я понуро побрела к дверям.

Мои подружки по несчастью – Хаса и Тахме – не думали никуда бежать, воспользовавшись отлучкой Хозяина. Они сидели в номере и пили пиво.

– Ты че, обалдела? – в один голос воскликнули девочки, когда я переступила порог комнаты. – Куда ты подевалась?

– Медведь утащил, – огрызнулась я.

– Мы из-за тебя всю ночь не спали! Корова безрогая! Достала всех!

Я не собиралась извиняться перед ними. С угрюмым выражением лица я уселась на кровать, игнорируя их упреки и оскорбления.

– Чокнутая, блин! – возмущалась Хаса. – Какая тебя муха укусила?

– Ее родаки по пьяни состряпали, – злилась Тахме. – Вместо мозгов – опилки.

– Она под дурочку косит!

– Типа, лучше сдохнуть, чем в бордель!

– Лучше, – выдавила я.

– Так че не сдохла, подруга? – накинулись они на меня. – Че не сдохла-то? Зашла бы в лес подальше, и дело с концом. Ты нам во как надоела!

Тахме выразительно провела пальцем по горлу. Мне ужасно хотелось ее стукнуть, но я сдерживалась. За драку нас накажут.

Домик лесника показался мне раем по сравнению с гостиничном номером, который придется делить с этими змеюками.

– Ты че морду воротишь? Сопля зеленая!

– Неужели вам все равно, куда вас везут? – вырвалось у меня.

– Хуже, чем дома, не будет. Мы в столицу едем. Усекла? Москва – город-сказка! Там все желания сбываются.

– Ну да, – недоверчиво протянула я. – Как же! Разевай рот шире!

Скрипнула дверь, и в номер заглянул Хозяин, поманил меня пальцем. Мои товарки примолкли и сделали мне знак, чтобы держала язык за зубами. Пожалуешься, мол, пожалеешь.

Я вышла в коридор. Хозяин взял меня за руку, привел в соседний номер, где поселился сам, и закрыл дверь на ключ.

– Что это значит? – спросил сурово.

Я не знала, что ему ответить. Стояла, глядя в пол и затаив дыхание. Дрожала от страха.

– Я торчу в этой дыре из-за твоей глупости. Нанимаю машину, объезжаю окрестности. Зачем ты сбежала?

– Я… мне страшно…

– А в лесу ночью не страшно было?

– Лучше умереть, чем стать шлюхой…

– Что-о? – изумился он. – Кто тебя заставляет быть шлюхой? Я тебя хоть пальцем тронул?

– Вы же продадите нас в бордель…

– Дура! – разозлился он. – Думаешь, ты годишься для продажной любви? Погляди на себя!

Он схватил меня за руку и подтащил к шкафу с встроенным зеркалом. Я опустила голову так низко, что мой подбородок уперся в грудь.

– Нет, ты смотри! Смотри! Полюбуйся, какой дорогой товар я приобрел!

– Живые люди – не товар, – промямлила я.

– Подними глаза! – потребовал он.

Я крепко зажмурилась, готовая к чему угодно, даже к побоям. Заглянуть в зеркало было для меня смерти подобно.

– Ты оглохла? Я долго терпел твои выходки, Уну. Но и моему терпению может прийти конец.

«Аф… йомен… эвибр… – пульсировало у меня в голове. – Тах… пе…»

Я сцепила зубы и тяжело дышала. Он меня не заставит! Ни за что! Странные звуки вспыхивали в моем сознании подобно молниям. Я ждала грома. И он грянул.

– Ах, ты, упрямица! Вздумала шутки со мной шутить?

Я почувствовала резкую боль и вскрикнула. Хозяин дернул меня за волосы, принуждая поднять голову. Я извернулась, укусила его за руку и вырвалась. О том, чтобы выбежать из номера, не могло быть и речи. Дверь была заперта. Разбить окно и выскочить на улицу? А что потом? Опять лес? Болото? Комары?

Мне бросилась в глаза стеклянная пепельница на журнальном столике. Секундное замешательство, и пепельница полетела в зеркало… со звоном посыпались осколки. Одним из них Хозяину рассекло плечо. Он выругался и зажал рану. По его пальцам сочилась кровь.

– Ты что творишь? Ах, ты…

Я пятилась, пока не уперлась спиной в стену. Все. Сейчас он прикончит меня. Тем же осколком от зеркала. Завернет труп в простыню и спрячет под кровать. А едва стемнеет, погрузит в минивэн и вывезет подальше отсюда. По дороге сколько угодно мест, где можно спрятать тело. Вокруг глухие леса, топи.