Я резко наклонилась, подняла отлетевший к стене острый кусочек зеркального стекла и судорожно зажала в руке, не ощущая боли.

– Не подходи…

– Ты рехнулась! – воскликнул он, в изумлении уставившись на меня. – У тебя кровь… Ты порезалась! Брось осколок, Уну. Я не причиню тебе вреда.

– Я не сдамся…

– Я только хотел, чтобы ты посмотрела в зеркало.

– Я ненавижу зеркала! – простонала я. – Ненавижу! Я разбиваю их, где могу. Они преследуют меня… преследуют…

Изумление на его лице сменилось замешательством. Он все еще прижимал руку к порезу на плече, ища глазами, чем бы перевязать рану.

– Полотенце… – подсказала я, сама того не желая.

– Я тебе не враг, Уну.

Я впервые взглянула на него, как на мужчину. Он был намного старше меня. Но я не увидела в нем ни отца, ни брата, ни друга. Должно быть, сильное волнение и вид крови возбудили мою чувственность. Я запылала.

– Не приближайся!..

Тогда я не понимала, что за истома овладевает мною, что за сладкая слабость. Я не подозревала, что ощущаю желание и просыпаюсь для любви.

Бывает, что жизнь человека начинается как у всех. Детство, юность, школа. Мечты. Но у меня даже этого не было. Я сразу стала взрослой и научилась бороться с обстоятельствами. Судьба обделила меня. Я мечтала не о том, к чему тянулись мои сверстники, мне хотелось вырваться из постылого дома, глотнуть свежего воздуха. Попытать счастья где-то на стороне.

Вместо родительской заботы и ласки я познала лишения и обиды. Я привыкла быть начеку, держать ухо востро. Моя мать продала меня незнакомцу за ничтожную сумму, которая, в силу ее нищеты, показалась огромной. Она не устояла перед искушением.

Я не осознавала себя женщиной до того момента, как разбила зеркало в номере заурядной придорожной гостиницы; до мига прозрения, когда мои глаза и мое сердце открылись для любви. Может, кто-то сочтет момент неподходящим… но у меня все наперекосяк. Все не как у людей.

– Что с тобой? – спросил Хозяин, заметив мою бледность. – Тебе плохо?

Он перевязал плечо и с любопытством наблюдал за мной. Казалось, для него тоже что-то вдруг открылось. Какая-то вещь, в которую он не мог поверить.

Бывает, что заурядная жизнь вдруг резко меняется, словно течение реки, когда ее русло преграждают камни. Доселе спокойная вода кипит на порогах, бурлит и несется, сметая все на своем пути и внушая страх. Нечто подобное произошло со мной. Меня подхватило и понесло неведомо куда. Я не знала, что будет в следующую минуту… будет ли эта минута.

Мои пальцы разжались. Дзинь! Осколок зеркала выпал, и я осталась безоружной.

– Так-то лучше, – выдохнул Хозяин, приблизился и взял меня за подбородок. – Надо же! Ты решила, что я везу тебя в бордель, малышка? Я не так глуп. А ты не зря боишься зеркал. Ты ведь их боишься?

– Боюсь.

– Вот оно что… – задумчиво молвил он. – Подними-ка глаза.

– Нет!

Я не понимала, почему не могу подчиниться. Понимание пришло гораздо позже. В тот миг мои веки отяжелели и отказывались двигаться. Провалиться мне на месте, если тот, кого я называла Хозяином, не испытал такого же потрясения, как и я. Нас обоих захватило что-то темное, неосязаемое и грозное. Будто сама смерть дохнула нам в лица.

– Твою мать… – выругался он, не в состоянии по-иному выразить свои эмоции. – Неужели я не напрасно тащился в чертов поселок на краю света?! Бордель… Ты ошибаешься, малышка, если думаешь, что годишься для этого ремесла. Было бы непростительно использовать тебя не по назначению!

– Я так безобразна?

– Провидение наградило тебя невероятным уродством. И затолкало в ужасную дыру. Одно объясняет другое.

Он не щадил меня, не заботился о моем самолюбии. Я, только что вознесенная на необозримую высоту, была безжалостно низвергнута вниз. Обратно на дно.

– Зачем же вы взяли меня с собой?

– Зачем? – усмехнулся Хозяин. – Пожалел, если уж быть честным. Вообще-то жалость мне несвойственна. Мне бы следовало задуматься над этим, черт побери!

– Когда я убежала, вы искали меня тоже из жалости?

– Мне пришлось заплатить водителю «Нивы», чтобы он согласился колесить со мной по здешним дорогам. Далеко ты уйти не могла. Но, завидев минивэн, спряталась бы в лесу. Дуреха! Я – твое пристанище, твоя гавань. Пройдет время, и ты убедишься, что я прав…

К Балычеву напрямую было не подступиться. Поговаривали, что он владеет домами, оформленными на подставных лиц. Вычислить его местопребывание оказалось не так-то просто.

Лавров нацелился на подружку неуловимого финансиста Соню Ранкееву. Она работала в модельном агентстве «Мираж».

Видимо, ее отношения с Балычевым шли на убыль, потому что девушка казалась рассеянной и печальной. Шикарная внешность не гарантировала счастья.

– Я могу уделить вам не больше десяти минут, – сказала Соня, поправляя волосы. – Меня ждут.

– Я журналист, – представился Роман.

– Хотите предложить мне фотосессию? Это будет стоить дорого.

– Я был в клубе «Фишка» на помолвке Доры и Генриха.

– А-а.

Соня взмахнула накладными ресницами и окинула посетителя придирчивым взглядом. Хорош собой, но на фотографа не похож. И камеры при нем нет.

– Вы меня там видели? – спросил он.

– Где? В клубе? – передернула она костлявыми плечами. – Я не смотрю по сторонам.

– Вы пришли на помолвку с господином Балычевым. Кто он вам?

– Семен Петрович – мой спонсор. А в чем дело?

Ее кукольное личико сморщилось, губки, покрытые блестящей помадой, сжались.

– Я хотел бы встретиться с Семеном Петровичем, – раскрыл карты Лавров. – У меня к нему есть интересное предложение.

Соня скептически хмыкнула. Ее короткое платье, белое в синюю полоску, с матросским воротником делало ее похожей на рослого худощавого юнгу. Может, на подиуме ее длинные тонкие ноги и смотрятся, но в жизни они оставляют желать лучшего. Сколько ей лет? Девятнадцать? Двадцать? Старовата для любителя нимфеток. Вероятно, поэтому Балычев быстро охладел к ней.

– Обращайтесь к нему, а не ко мне.

– Составите мне протеже? – улыбнулся Роман, пуская в ход свое обаяние.

– Я вас не знаю, – отрезала Соня.

Определенно уловки сыщика на нее не действовали. Либо он ошибся в выборе тактики.

– Это легко исправить. Давайте познакомимся.

– С какой стати?

Соня была молода и довольно смазлива, но на этом ее достоинства исчерпывались. В ее выпуклых голубых глазах застыло сожаление, что роман со «спонсором» оказался скоротечным. А журналист материально не потянет такую красотку, как Соня.