Сейчас у них было уже что-то большее, нежели сомнения. Нечто, названное ими «Группой изучения катастрофы».

Через несколько часов после беседы в «Богомоле» между Равной, Джоанной и Джефри (и Амди, разумеется) произошел еще один разговор. Они были первыми Детьми, которых Равна встретила Здесь. Десять лет назад им пришлось вместе пережить несколько страшных часов. С тех самых пор отношения у Равны с ними были особыми — даже когда Джефри стал подростком и вообще всякое соображение потерял.

Сейчас Джоанна бушевала по поводу «Группы изучения катастрофы» — но еще больше она злилась на Джефри, потому что он не рассказал ей о самой большой лжи этой группы.

Джефри огрызнулся в ответ:

— Ты хочешь устроить охоту на ведьм, Джо? Выжечь каленым железом всех, кто верит во что-нибудь из заявлений ГИК? Так это окажется почти каждый. — Он замолчал, покосился нерешительно в сторону Равны. — Я не про худшее из всего, Равна. Мы знаем, что вы с Фамом — не на стороне зла.

Равна кивнула, стараясь выглядеть спокойно.

— Я знаю. Я понимаю, насколько естественны некоторые из этих сомнений. — Ага, понимает. Задним умом. — Жаль только, что я не знала этого раньше.

Джоанна наклонила голову.

— Я сожалею, что раньше тебе не сказала. ГИК говорит совершенно омерзительные вещи, но мы с Невилом думали, что это так глупо, что само по себе сдохнет. А сейчас это как-то куда больше организовано. — Она глянула на Джефри. Разговор происходил на мостике «Внеполосного» — подходящее место для очень небольшого и очень тайного совещания. Амди не было видно — он прятался вокруг под мебелью. — Вы с Амди наверняка знали, что ГИК оказалась куда хуже, чем мы думали.

Джефри хотел было огрызнуться, но передумал и неохотно кивнул. На самом деле, вдруг поняла Равна, ему было стыдно. Джефри был упрям не меньше сестры и сейчас злился в бесцельной досаде. Их родителей можно было бы в прискорбном хаосе Верхней Лаборатории даже назвать героями. Они чудо совершили, чтобы доставить сюда детей.

Когда Джефри заговорил, голос его звучал мирно:

— Ну да. Но как Овин сказал, худшие заявления идут просто из третьих рук… а дураки вроде Ганнона Йоркенруда их повторяют.

Джоанна покачала головой:

— Ты все еще водишься с этим неудачником?

— Поаккуратней. Ганнон был моим другом еще в Лаборатории, ясно? Я с ним мог говорить о таком, чего даже учителя не понимали. Может, теперь он и стал неудачником, но…

Злость на лице Джоанны сменилась откровенной тревогой.

— Это уже слишком, Джеф. Эта самая ГИК вдруг оказывается реальной угрозой.

Джефри пожал плечами:

— Не знаю, Джо. Последнее только что вроде бы как выскочило. Сперва два-три человека из экспедиции Мери, потом больше, когда я сюда вернулся. Но даже если есть какой-то заговор, давить на Ганнона или ему подобных — это значит выставлять членов Исполнительного Совета солдафонами, подавляющими любую мысль, и Ганнон сможет обвинить Совет в том, в чем сам грешен. С него станется.

Равна кивнула.

— А что ты думаешь, Джефри, вот по какому поводу: допустим, у этого недовольства есть законные основания — о которых, кстати, я собираюсь говорить. Но не может ли быть, что это все — действия клики старших Детей, задумавших какое-то безобразие и ради собственных целей раздувающих существующие проблемы? Вот ты как раз и мог бы выяснить, что тут что. Все знают, что ты… гм…

Джефри глянул на Джоанну и улыбнулся — улыбка у него всегда была хорошей.

— Да говори прямо, — сказал он. — Все знают, что я был жутким геморроем и иногда еще бываю время от времени. Проявление подростково-беженского страха, сами понимаете.

— Как бы там ни было, — сказала Равна, — а ты очень располагаешь к доверию. Если ты отнесешься к этой злобной чуши сочувственно, а заговор отрицателей существует на самом деле, я не сомневаюсь, что они на тебя выйдут непосредственно. Это та роль, которая… которую ты…

— Хочешь сказать, что я могу вынюхать, кто из моих друзей за этим стоит, и сдать их с потрохами? — Яда в голосе Джефри не было, но вид у него был не слишком довольный. К счастью, Джоанна промолчала, все сестринские нотации оставив при себе. В конце концов Джефри покачал головой: — Да. Я это сделаю. Все равно не думаю, что существует какой-то реальный заговор, но если он есть, я его найду.

Равна только сейчас заметила, что задержала дыхание.

— Спасибо, Джефри.

Если такие, как Джефри Олсндот, на ее стороне, то с ситуацией вполне можно справиться.

Джоанна улыбалась — видно было, что она тоже испытывает облегчение. Она что-то попыталась сказать брату, а потом мудро промолчала. Вместо этого она огляделась вокруг стола.

— Амди, ты же все слышал? Есть проблемы?

Молчание, и ни одна голова не показалась. С Амди бывало так, что его отвлекала какая-нибудь математическая задача, вечно торчащая у него в головах, и он уходил в свои мысли так, что ни Архимеду, ни Накамору не снилось. А иногда — особенно в ранние годы — он просто засыпал.

— Амди?

— Я тут. — Детский голосок Амди шел с уровня ковра. Звучал он то ли вяло, то ли слегка сонно. — Мы с Джефри пока еще одна команда.

Эта беседа Равны с Джо, Джефом и Амди оказалась лишь первым из нескольких личных разговоров. Так как Странника в городе не было, следующей оказалась Резчица.

Соправительница Равны правила Северо-Западом уже более трех столетий. Никто из ее отдельных элементов не был, конечно, настолько стар, но она очень тщательно следила за собственной цельностью и память стаи хранила все еще с тех времен, как она была простой художницей в хижине у моря. Для самой Резчицы империя выросла из ее искусства, из желания строить, плавить и гравировать. Она, Резчица, была истинным средневековым властителем. Учитывая, что она еще была достойной личностью (хотя иногда и чертовски упрямой), ее власть оказалась невероятной удачей для Равны и беженцев.

В настоящее время королевы-соправительницы делили между собой Холм Звездолета — Равна на звездолете «Внеполосный», Резчица — в Новом замке, куполе посадочного модуля Детей.

Идя к воротам замка, Равна всегда поражалась символам равновесия властей, которого они с Резчицей достигли. У Равны были технологии, но она жила по холму ниже. Чуть выше и между ними располагалась Академия людей и Их стай (или стай и Их людей), где каждый изучал то, что требовало от него будущее. И наконец на самом верху — Резчица в Новом замке. Глубоко под куполом замка попадались случайные изделия технологий, пришедшие вместе с Детьми. Здесь стояли камеры гибернации и посадочный модуль с остатками своей автоматики. В модуле было место, где погиб Фам Нювен, и слизь кремниеподобной плесени, которая была когда-то Контрмерой.

Сегодня Равна шла в верхние коридоры, освещенные солнцем из десятков узких окон. Но камеры, плесень и страшный сон были все время где-то рядом.