Тщательник изо всех сил старался создать сети, хотя ему не хватало распределенных вычислительных мощностей. Камеры передавали информацию из его лабораторий на логические схемы на борту «Внеполосного». И этот фокус ускорял оценку материалов десятикратно. Каждый раз, когда удавалось использовать логическую мощь звездолета, получался выигрыш. Эти лаборатории были самым большим успехом последних лет.

— Ну хорошо, — согласилась Равна. — Я согласна отдать пару тестирующих систем Тщательника на декаду-другую. Очень уж хочется узнать, есть за этой ложью отрицателей какой-то заговор или нет.

— Тогда посмотрим, какие я могу взять камеры.

Три элемента Резчицы вспрыгнули на насесты возле радиоалтаря. Она что-то про себя бормотала, не на стайном языке, но и не на самнорском — Резчица использовала персонификатор «Внеполосного» для создания звуковой замены обычному визуальному интерфейсу. Для стаи результат получался почти такой же удобный, как «тиара» Равны — хрупкий наголовный дисплей, который Равна опасалась носить повседневно.

Резчица прислушалась к гудкам и пискам «Внеполосного».

— Ох уж этот Тщательник. «Внеполосный» говорит, что мой дорогой советник по науке использует камеры не только для разработки твоего продукта. Гм-м. Ты слыхала когда-нибудь о «капельном конвертере масса-энергия»?

— Нет… но звучит опасно.

— Потому что и вправду опасно. — Резчица еще побурчала, очевидно, «проглядывая» определения. — Без адекватного контроля процесса «конверсия» обычно превращается в нечто, называемое «конверсионный поток». И это не одну цивилизацию загубило. К счастью для большинства других, очень трудно его создать раньше, чем будет осознана его опасность. — Она задала еще несколько запросов. — А, хорошо. Вот, последняя декада. Тщательник оставил проект, раз в жизни последовал здравому смыслу. — Пауза, потом почти человеческий смех. — Тщательник кипятком плеваться будет, если мы у него камеры заберем. Это будет забавно.

Советник по науке был одной из стай-отпрысков Резчицы. Они оказались ее собственными опасными экспериментами.

Равна изо всех сил постаралась мыслить без прямодушия:

— Я ручаюсь, что мы этот отвлекающий маневр сможем сохранить в секрете. Две или три из них могут официально «сломаться». — Очень немногие из местных понимали, что долговечно, а что нет. За много лет она сломала почти все свои наголовные дисплеи, кроме одного, а вот простые камеры могли бы выдержать и падение с двадцати метров. — Тщательнику не придется скрывать свое возмущение.

— Мне это нравится! — По лицам Резчицы пробежала рябью улыбка, и один из ее элементов на высоком насесте погладил Равну по голове. Королева высказала «Внеполосному» еще несколько фраз. — Ладно, берем три камеры. И подумаем, куда и как их лучше поставить.

Это нужно сделать быстро. Разойдутся сведения, что мне сообщили. Если за этим кто-то стоит, он ведь начнет действовать сейчас, не дав нам собраться?

— Именно так.

Три камеры едва ли создадут систему наблюдения, как бы удачно их ни расставили. Равна решила впрямую спросить об остальных:

— А те три, что ты используешь для слежения за Свежевателем? Сейчас для нас самая большая угроза — люди.

— Нет, они останутся на месте. Если на самом деле существует заговор, то за ним стоит высококлассный заговорщик, а не твои наивные Дети. Самое коварное создание из ныне живущих — Свежеватель.

Прежний Свежеватель тоже был стаей-отпрыском Резчицы и самой смертоносной, если и не самой злонамеренной, из всех ее попыток создавать гениев.

— Но это же Свежеватель реформированный. Только двое из этой стаи происходят от тебя.

Резчица громко фыркнула:

— И что? Остальных трех выбрал прежний Свежеватель…

— Прошло десять лет.

— Мы сосуществуем. Три камеры, которые я скрыла в Старом замке, — они мне дают причину… нет, «доверять» — неточное слово. Относиться к нему толерантно.

Равна улыбнулась:

— Ты всегда жалуешься, что он знает, когда ты за ним наблюдаешь.

— Гм. Я подозреваю, что он знает. Подозревай его всегда, Равна, тогда не разочаруешься. Может быть… если бы я могла внедрить свои стаи в его замок, мы могли бы убрать камеры. Все равно свои живые глаза мне там нужны — Свежеватель должен остаться в верхней строке любого списка подозреваемых, и я не хочу отвлекать эти камеры на кого-либо, менее вероятного.

— Ну хорошо.

Исходный Свежеватель был жуткой тварью, сочетавшей в себе все крайности истории человечества. И Равна относилась бы к нему так же параноидально, как Резчица, если бы у нее не было своего особого источника информации. Этот источник — одна из очень немногих тайн, о которых она не говорила никому, даже Джоанне. И не собиралась ее раскрывать сейчас, чтобы выпросить у соправительницы три камеры.

Резчица ткнулась в стул Джоанны одним своим элементом и положила его лапу ей на руку.

— Ты разочарована?

— Да, прости. Слегка. Мы освободили три камеры, но целей наверняка больше.

— А я все равно буду следить за Свежевателем пуще прежнего.

На это Равна ничего не могла ответить, не раскрывая своего источника.

— Послушай, Равна. Помимо камер, я еще поставлю на эту работу некоторых моих агентов из внешних земель. Надо здесь докопаться до дна.

Резчица и правда хотела помочь. Она больше любой другой стаи, кроме разве что Тщательника, понимала, что движет Равной.

Женщина опустила руку, погладила ближайшее тело Резчицы. Это оказался Гвн — ну, так это имя звучало для человеческих ушей. Обычно имена элементов бывали просто кличками, полученными от псарей, и смысла не имели даже для Стальных Когтей. Маленький Гвн был возраста всего нескольких декад — необходимое дополнение для равновесия юности и старости в когерентной стае. Этот младенец был настолько еще юн, что с остальной Резчицей имел лишь общие ощущения. Еще Равна знала, что щенок этот не является биологическим потомком ни одного тела Резчицы или Странника. В контактах со Стальными Когтями щенки часто создавали проблему, особенно если стая за собой следила небрежно. Резчица о своей душе заботилась намного лучше, чем о душах своих дочерних стаи. Она поддерживала постоянную цель уже около шестисот лет. Равна об этом могла не волноваться. Она гладила тонкую плотную шерстку щенка, и ей было приятно. Если в Резчице и была перемена, то лишь такая, которую она для себя сама замыслила.

Тщательник был вне себя.

— Это возмутительно! — Шесть его тел сбились в кучу, и два залезли на их плечевые лямки, чтобы морды были на уровне лица Равны. — Их украли! Это предательство, и я этого не потерплю!

Равна только что прибыла в каменоломни Восточной Стороны. Наверху, над штольнями, казалось, что все тихо, никто не кричит «в укрытие!», не подает сигналов, не слышно взрывов. Самое время провести милый разговор с советником по науке.