– Не поняла, – вытаращилась Сашка. – А мне зачем эти ценнички?

– Ой, Саш, будто я тебя не знаю! – поморщилась Люська. – Это ж ты эту бабу заказала! Кстати, изумительная идея! Просто изумительная! Женечка так ржал… смеялся! Теперь я точно знаю, он от меня никогда не сбежит, если уж такое вытерпел. Но за тряпки все же придется заплатить. Я, кстати, совсем новое платье надела. И Тонька… Антонина тоже. У нее я лично ярлычок оторвала прямо в ресторане.

Сашка была обескуражена.

– Вот что, дорогая моя зайка, – набычилась она. – Я не собираюсь оплачивать вам никакие тряпки. И если ты настолько нищая, что даже платье себе решила поменять за мои деньги, то обратись к братцу! Это, скорее всего, его бредовая идея. На большее у него ума не хватает.

– Значит, не хочешь, да? – вздохнула Люська. – Ну что ж… придется мне обратиться непосредственно к твоему папеньке. Я и к своему могу, но ты же знаешь, это дело принципа!

– Обратись, – закивала Сашка. – Я даже знаю, что он тебе ответит. Но очень хочу, чтобы он сказал это тебе лично! Все! Адью! Кстати, Люсь, сколько я тебе должна за витамины?

– Сань, да там копейки… Ох, побежала я, а то меня Женечка в машине уже заждался. Мы с ним поедем в турагентство за путевками, – деловито вздохнула Люська. – Все никак не можем выбрать, куда ехать в свадебное путешествие – в Европу или на моря погреться.

– В пансионат, психику поправить, – едко посоветовала Сашка. – Тебе давно пора, и Женечке твоему тоже не помешает нервы укрепить.

Люська выбежала, а Саша села пить чай и переваривать рассказ подруги. Эх, вот ведь как хотелось, чтобы стриптизерша к этому Женечке на колени-то взгромоздилась! Тогда бы Люсенька зубами не сверкала. Ну да ладно, так тоже неплохо получилось.

– Жорик, я в магазин. Ты со мной? – спросила она пса, который уже десять минут гипнотизировал через кухонное окно дворового кобеля. – Понятно, ты остаешься за главного, я быстро. Куплю тебе диабетических сушек на фруктозе.

Она выскочила из квартиры и отправилась в свой любимый магазин – самый большой, где можно было купить все, от булки хлеба до гаражных ворот.

В машине играла музыка, и Сашка с удовольствием вспоминала вчерашний вечер. Правда, кое-что ей все же не давало покоя. Вот прямо так свербило, что она повернула машину, проехала еще минут десять и вышла у знакомого подъезда.

Через минуту она уже жала на кнопку звонка.

– Саша? – открыл удивленный Ефим. – Что-нибудь случилось? Где Жорик?

– Где надо, – ехидно фыркнула Сашка и осторожно спросила: – Родители дома?

– За городом. Но если ты хочешь предложить что-нибудь непристойное, то лучше у тебя.

– Клоун! – рявкнула Сашка и, не раздеваясь, прошла в комнату.

Соколовский недоуменно прошел следом.

– Ну расскажи, что за больная муха тебя укусила? – склонила она голову набок.

– Больная? – дернул бровью Ефим и печально уточнил: – А я бы сказал, погибшая… ноябрь… В этот месяц мухи прямо стаями дохнут, прямо стаями… Я думаю, эпидемия.

– Хватит ерничать, – сурово сдвинула брови Сашка. – Я не спрашиваю тебя, зачем ты подбросил Астурову эту идиотскую записку – сама догадываюсь, я даже плюнула, что ты меня выставил безграмотной дурой, но чтобы я! Назвала себя! Чьей-то там рабыней! Вот за это…

– Записка? – изумленно посмотрел на нее Соколовский. – А что, это хороший повод меня увидеть. Вот так залететь, с утра пораньше, накричать. Может быть, по старинке – чаю, кофе?

– Какой кофе, Соколовский? – таращилась Сашка. – Я тебя серьезно спрашиваю, на кой черт ты писал эту ересь?! Ты что, думал, что Павел такой идиот и поверит, что это я писала?

– А что – не поверил? – сильно удивился Ефим.

– Поверил, но…

– А чего тогда спрашиваешь? – дернул плечом Ефим и отчеканил: – Саша, записку писал не я. Я даже не знаю, о какой записке речь вообще. Так что или объясни толком, или… все же кофе.

– Ой, ну как ты фальшиво притворяешься! – кончилось терпение у Сашки, она выудила из куртки записку и сунула Соколовскому. – Скажешь, не твое произведение?

– «Милый буду ждать тебя сегодня в конце старой алеи ровно в полночь. Всегда твоя рабыня», – прочитал Соколовский и горестно сложил брови домиком. – Сильно. Слезоточиво. Сама накропала?

– Издеваешься, да? – взвилась Сашка. – Зачем ты эту дрянь придумал и сунул Астурову?

Ефим повертел в руках записку и выдал:

– Солнце мое, настоятельно тебе советую подумать, нет ли где еще какой рабыни у твоего Астурова.

Сашка насторожилась.

– Ты думаешь… Это правда не ты?

– Поедем покупать унитаз, а? – вдруг снова занудил Соколовский.

Сашку просто передернуло. У нее тут такое творится, а этот! Со своими низменными мотивами! Не-ет, это совершенно не Павел! Для романтики у Соколовского ну просто нигде нет места! Абсолютно!

– А чего же ты с Тонечкой за унитазом не съездил? – поддела его Сашка.

– Са-аша, ну ты же знаешь, Тонечка – это женщина для высоких чувств, как я к ней с унитазом-то сунусь?

– Все! Мне некогда! – рванулась Сашка к двери. – И отдавай документы! На квартиру! Где они у тебя?

– Они мне дороги как память. Не отдам, – спокойно издевался Соколовский.

– Хорошо, – улыбнулась Сашка. – Пока не отдашь документы, не увидишь Жорика.

– То есть шантаж, да?

– То есть да, шантаж! – сверкнула глазами Сашка и вылетела из прихожей.

Она ехала в магазин и уже не знала, что и думать. Не слишком похоже, что Соколовский написал эту клятую записку. Или все же он? От него ведь всего чего угодно можно ожидать!

В магазине она пробыла недолго. Просто не терпелось скорее встретиться с девчонками и узнать у них новости.

Однако, когда дома она принялась за стряпню, нервы ее успокоились. Сашка любила готовить. Иногда. Очень-очень редко. Вот бывало, как что-то накатит, так надо прямо сейчас ехать за продуктами и немедленно готовить. И настроение сразу же становится каким-то спокойно-радостным. Как тридцатого декабря. Вот-вот Новый год, но еще есть время…

Да и что, в самом деле, случилось? Подумаешь, какая-то барышня, больная на всю голову, решила бросить жениха. Бывает? Бывает. И у нее есть на это свои причины. Это раньше Сашке надо было что-то там выяснять – из-за чего да почему… Просто хотелось помочь папиному другу, да и интересно было узнать, отчего это такой удивительный жених вдруг стал неинтересен весьма заурядной девице, если он даже Сашке вдруг стал жутко интересен? Хм, ну да, надо признать – Сашке он интересен. Она с ним как будто… Вот как будто в фильме каком-то: все так красиво, так сказочно, будто в старинных кружевах. Так и хочется говорить: «Сударь, я прочла сегодня ваши стихи и, за рукоделием сидючи, просила сердце не разрываться! А оно так и билось встревоженным соловушкой о мои груди… о мою грудь!»