В 2015 году две трети участников Рабочей группы по антропоцену подписали документ, гласивший, что наиболее оптимально было бы считать началом эпохи антропоцена 1950 год[239]. Они убеждены, что в функциональном и стратиграфическом аспектах антропоцен отличается от голоцена. По мнению американского климатолога Уилла Стеффена, одного из самых видных исследователей антропоцена, беспрецедентная скорость изменений (рост населения, расхода воды, энергии и других ресурсов, использование искусственных удобрений, урбанизация, рост уровня закисления Мирового океана, уничтожение тропических лесов)[240] указывает именно на 1950 год как на начало антропоцена. С этим тезисом согласен и Хэмилтон[241].

Перемены, сопутствующие «великому ускорению», явно выходили за рамки отклонений, которые мы наблюдали в эпоху голоцена. С началом периода «великого ускорения», после 1950 года, мы столкнулись с изменениями в круговороте азота, равно как и в содержании азота и фосфора в почве (каких не происходило уже 2,5 миллиона лет), с изменениями, касающимися возрастающего количества CO2 в атмосфере (последний раз подобные изменения на Земле имели место 800 тысяч лет назад), и с резким скачком уровня закисления Мирового океана (такого уровня закисления на Земле не наблюдалось уже 300 миллионов лет)[242]. Все эти изменения свидетельствуют о ранее невиданном, не присущем ни одной из прежних геологических эпох экологическом давлении со стороны одного вида. Им сопутствуют наблюдаемая во всех экосистемах Земли утрата биологического разнообразия, гомогенизация видов на планете (глобальная транспортная система содействует унификации экосистем на всех континентах).

На дискуссию об антропоцене и «великом ускорении» заметный отпечаток наложили и исследования еще одной научной организации — Стокгольмского центра по вопросам устойчивого развития. Эти исследования были направлены на определение так называемых планетарных границ. В числе прочих в них принимали участие Уилл Стеффен, Пауль Крутцен, Йохан Рокстром и Джеймс Хансен. Цель проекта заключалась в том, чтобы установить параметры, гарантирующие стабильность жизни в эпоху голоцена, а значит, и дальнейшее существование человека на Земле. Первые результаты были опубликованы в 2009 году[243].

Тогда было выявлено девять планетарных границ: 1) состояние озонового слоя; 2) степень закисления Мирового океана; 3) доступность питьевой воды; 4) химические загрязнения (то есть производимые промышленным способом наноматериалы, пластик, химические средства, радиоактивные вещества, генетически модифицированные организмы); 5) загрязнение атмосферы (выбрасываемые в атмосферу химические соединения, которые влияют на муссонную циркуляцию); 6) эксплуатация земельных участков; 7) нарушение биогеохимических циклов (круговорота азота и фосфора); 8) изменение климата; 9) темп утраты биоразнообразия[244].

Важно, что все перечисленные явления тесно связаны между собой. Землепользование на территории Амазонии влияет на доступность питьевой воды в Азии. Нарушение одного из указанных процессов повлечет за собой отклонения и во всех остальных. Ученые подчеркивают, что тревожные изменения сегодня в наибольшей степени связаны с четырьмя последними параметрами.

Подведем итоги сказанному до сих пор относительно начала дискуссии об антропоцене. Авторы книги «Антропоцен и глобальный экологический кризис. Переосмысляя современность в новую эпоху» (The Anthropocene and the Global Environmental Crisis. Rethinking Modernity in a New Epoch) выделяют три основные трактовки категории антропоцена: 1) геологическую, опирающуюся на точные данные стратиграфии; 2) основанную на достижениях наук о Земле и исследованиях планетарных границ; 3) построенную в первую очередь на анализе влияния человека на планету в широком смысле (совокупности всех последствий нашей деятельности). Два первых подхода к понятию антропоцена мы уже рассмотрели подробнее. Из них следует, что началом эпохи антропоцена следует считать 1950 год, открывающий период «великого ускорения». Но, что особенно важно в контексте этих размышлений: даже если геологи не придут к решению называть нашу эпоху антропоценом, другие смыслы этого термина все равно останутся актуальными[245].

У чисто формального, на первый взгляд, геологического спора об антропоцене есть явное риторическое, политическое и даже идеологическое измерение. Это говорит нам, что мы живем в эпоху, когда природа становится предметом постоянной рефлексии. Как пишет Латур, «находиться на планете Земля во времена антропоцена не то же самое, что быть окруженным „природой“ в эпоху модернизации»[246].