– Какое ещё желание?

– Эту ночь ты подаришь мне, – прошептал Магий, губами касаясь её уха.

– Что?! – Деллия едва не задохнулась от гнева.

Мрачное лицо Магия выражало непреклонную решимость, и Деллия не могла тешить себя надеждой, что его слова – это просто шутка.

... Никогда прежде не встречала Деллия рассвет с такой радостью и облегчением, как после ужасной ночи, проведённой с Магием. И хотя она знавала многих мужчин, с такой жестокой и неутолимой страстью, которой обладал её новый знакомый, она столкнулась впервые. Наградой за то, что она принесла своё холёное нежное тело в жертву этому ненасытному животному, был его рассказ о тайной связи Марка с жрицей Весты.

Магий оказался внимательным наблюдателем и хорошо запомнил день, когда младшего из братьев Блоссиев вели на казнь. Следя то за Децием, то за Марком, он с удивлением заметил, что последний поддерживает знакомство с весталкой, чьё заступничество спасло его брата от смерти. Снедаемый смутными подозрениями, Магий переключил своё внимание на юную жрицу. Встреча с ней у книжной лавки не была случайной. Оказалось, целомудренная дева, служительница Весты, увлечена гнусной поэзией Овидия, жизнь которого представляла сплошные любовные похождения! Это уже что-то значило! Во всяком случае, для Магия. И тогда он продолжил свои наблюдения за весталкой, которые привели его вслед за ней к вилле Марка Блоссия. Разговор между девушкой и поэтом, который он подслушал, прячась в зарослях мирта, превзошёл все его ожидания.

– Значит, всё-таки другая! – вскричала Деллия, выслушав рассказ Магия. – Другая женщина... он увлёкся ею... – шептала она, в ярости сжимая кулаки.

Магий смотрел на неё с кривой ухмылкой; в его тёмных глубоко посаженных глазах плясали злобные огоньки.

– Ты так любишь его? – с затаённой ревностью спросил он.

Деллия расправила плечи, небрежно откинула упавший на лоб локон.

– Я любила Марка – да, это правда! Я любила его так, как никогда не полюбит другая! – воскликнула она дрожащим от переполнявших её чувств голосом. – И так же сильно, до самой глубины души моей, так самозабвенно, как я любила его, так я теперь его ненавижу!

Деллия вскочила. Глаза её сверкали зловещим блеском.

– Послушай, если ты поможешь мне в одном деле, то, клянусь Юноной, будешь помнить мою благодарность до самого своего смертного часа. Ты навсегда забудешь, что такое нужда... и ты, и твои дети будут богаты...

Магий прервал её речь нетерпеливым взмахом руки.

– Мне не нужна твоя благодарность, – жёстко проговорил он. – Если ты не забыла, я жажду отомстить не меньше тебя.

– Тогда не переставай следить за Марком Блоссием! Следи за каждым его шагом, за каждым вздохом... Мы отомстим ему и за священный огонь Весты и за мою униженную гордость!

– Ты забыла Деция Блоссия, – мрачно напомнил Деллии её гость. – А ведь его участь интересует меня гораздо больше, нежели та, что ты готовишь его брату.

– Ошибаешься, – отозвалась Деллия зловещим голосом, – я не забыла его. Я никогда не забуду Блоссиев, клянусь факелами Фурий!

Когда Магий ушёл, оставив её наедине с безумной ревностью, смешанной с бессильной яростью, она бросилась на ложе и, кусая руки, громко зарыдала.

– Могу ли я помочь тебе, госпожа?

Услышав голос Сиры, Деллия подняла голову. На её лице, обычно прикрытом маской холодного высокомерия, сейчас было выражение беспредельной горечи.

– Я знаю одну девушку, госпожа. Я думаю, она нам подойдёт.

– Что за девушка? – спросила Деллия, но взгляд у неё был невидящий, пустой.

– Она прислуживает в таверне Ларция, что на Этрусской улице. Она не глупа и проворна. К тому же, моя соотечественница...

– И ты можешь поручиться за неё? Можешь убедить меня в том, что служить она будет самоотверженно и преданно? – Деллия оживилась. Слёзы на её лице уже высохли, от недавних бурных переживаний не осталось ни следа.

– О, можешь не беспокоиться! Она твоя поклонница, – заверила её Сира.

– Тогда приведи её, и я посмотрю, чего она стоит, – с этими словами Деллия откинулась на подушки.

Рабыня поклонилась ей и вышла, опустив за собой занавес.

***

Мать Энея – имеется в виду богиня любви

В то время, как Деллию сжигала ненависть к Марку Блоссию, Альбия мучительно переживала разлуку с ним и, подобно свече, угасала от безнадёжной любви к нему. Она гнала прочь воспоминания о нём, но – увы! – его образ неотступно преследовал её. Томительными однообразными вечерами она перечитывала стихи Овидия, которые оживляли в памяти лица людей и события из недавнего прошлого. О, с какой радостью она отдала бы за те несколько счастливых дней всю свою жизнь! Увы, увы, тому, что миновало, уже не повторится...

Осень подходила к концу, когда Альбия узнала страшную для неё весть: Марк Блоссий вступил в легион консула Тиберия, выступавшего в германский поход.

Тиберий, как и его младший брат Друз, приходился императору пасынком: Август вступил в брак с Ливией, когда она уже родила сына от своего бывшего мужа Тиберия Нерона и была беременна вторым.

Тиберий не впервые отправлялся в Германию и он был не первым полководцем, которому сенат поручал покорение местных племён. Рим ещё оплакивал недавнее поражение Квинтилия Вара, когда оказались уничтожены три легиона с полководцем, легатами и всеми вспомогательными войсками. Сам Август был до того сокрушён, что несколько недель подряд не стриг волос и бороды и бился головою о косяк, восклицая: «Квинтилий Вар, верни легионы!». Намерения Тиберия усмирить рейнские племена и отомстиь за гибель легионов Вара привлекли к участию в походе самых мужественных и бесстрашных воинов, готовых к любым испытаниям длительного и опасного пути.

О том, что Марк собирается покинуть Рим, Альбия узнала от Кальпурнии.

– Но ведь он может погибнуть! – вырвалось у девушки, когда Кальпурния сообщила ей эту ужасную весть.

– К сожалению, милая моя Альбия, от этого никто не может уберечься, если только в младенчестве его не выкупали в водах Стикса, – беспечно отозвалась Кальпурния.

Уж ей-то не о чём было беспокоиться: в отличие от старшего брата Деций не жаждал военных приключений. Трудности, неудобства, опасности были ему не по душе. Он предпочёл остаться в Риме, заранее предвкушая выгоду нового положения: отсутствие Марка давало ему возможность порвать с надоевшей ему Кальпурнией. Кальпурния же была настолько уверена в своих чарах, что даже возомнила, будто Деций не следует примеру брата только по той причине, что не желает расставаться с нею.

– Но, Кальпурния, это несправедливо! – Альбия в отчаянии ломала руки. – Такой человек, как Марк Блоссий, не должен рисковать собой!

Она остановилась посреди комнаты.