сначала он находился в бесконечно высокой башне, и ему предстоял спуск по развалившимся ступеням. И чем ниже он спускался, тем меньше слушалось его тело. Под конец оно полностью отказало, и он летел вниз, кувыркаясь. Затем к нему пришёл сон о полётах, где он летел над городом, растопырив руки и ноги, словно это были крылья. Андресу приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы поддерживать высоту, но, несмотря на все усилия, он снижался. Под конец он набрал такую скорость, что столкновение с объектом грозило превратить его в лепёшку. Наконец, слабость победила: Андрес врезался в небоскрёб и мгновенно проснулся. Он по-прежнему находился в лаборатории, но что-то изменилось. Теперь он мог двигать головой.

Голова снова раскалывалась от шума. Казалось, целый оркестр трубит ему в уши, а барабанщики стучат по макушке. Медленно он повернул шею влево, затем вправо. Вокруг было всё то же помещение с десятиметровым потолком. Андрес попытался сделать шаг – получилось. Оказалось, что проснулся он уже в стоячем положении. Снотворное ещё не до конца отпустило, и Андрес чувствовал, что готов провалиться обратно в сон.

Медленно он направился к окну и посмотрел вниз. На улице стояла ночь. Мимо здания проезжали поезда на монорельсах, и сотни дронов летали во все стороны. Набравшись сил, Андрес посмотрел вниз и чуть снова не потерял сознание: тело, выращенное в инкубаторе, ему не досталось. Ниже шеи у него находились невероятно красивые, изящные металлические конечности. Он превратился в дрона, состоящего из металла.

Его тело умело сохранять устойчивость независимо от состояния разума. Андрес не упал на пол от неожиданности. Он остался стоять в вертикальном положении. Похоже, в такой позе он спал после операции. Теперь ему не надо опускаться на кровать, чтобы заснуть.

– Эй, – позвал он и услышал собственный голос, очень слабый. Значит, его тело может подавать воздух к голосовым связкам, когда он этого хочет.

Андрес поднял ладонь к лицу и осмотрел свою новую кисть руки. Это было настоящее произведение искусства: трудно было представить более красивую роботизированную руку. Она была почти как человеческая, с имитацией каждой подушечки пальца. Все шарниры костяшек выглядели естественно и не походили на грубые суставы дронов. Издали Андреса всё ещё можно было принять за здорового человека, только тело у него было чёрного металлического цвета.

Совсем недавно он говорил Лилии, что ему нужна нога из плоти вместо металлического протеза, а теперь ему сделали протез всего тела. Помимо прочего, кто-то надел на него спортивные штаны и майку с глубоким вырезом. Раньше Андрес носил такие, чтобы подчеркнуть широчайшие мышцы спины. Теперь же она смотрелась до нелепости комично.

«Дрон в майке! Посмотрите на этого уродца, он старается быть похожим на человека!»

Приподняв резинку штанов, Андрес посмотрел вниз: там было гладко, как у пластиковой игрушки для детей. Вместе с телом он потерял пол и теперь представлял собой лишь голову с набором мужских хромосом, что, по ощущениям, совсем не делало его мужчиной.

В гневе Андрес сжал кулак, размахнулся и ударил в стекло перед собой. Титановый кулак пробил трёхслойный стеклопакет и вылез наружу. Он не почувствовал ни боли от удара, ни ветра за стеклом. Из-за отсутствия боли он не мог воспринимать новое тело как своё собственное. Он был всего лишь головой, управляющей средством передвижения.

Рядом с ним находился пузатый голубой баллон с кислородом. Андрес поднял его вверх, совершенно не почувствовав веса, а затем размахнулся и бросил через зал в сторону медицинского оборудования. Со звоном тот ударился сначала в белую цистерну с арабскими надписями, а затем упал на пол, повредил клапан и с минуту катался по полу на реактивной тяге.

Затем Андрес взял стул и запустил в монитор с рукоятками, висящий на высоком, изогнутом кране. Блестящая металлическая ножка ударилась в экран, и тот покрылся сетью трещин. Следом Андрес оторвал экран и бросил в стену. Тонкий монитор разлетелся на тысячи маленьких осколков стекла и пару крупных пластиковых.

Ударом ноги он отправил табуретку в полёт через весь зал. Силы в нём теперь было больше, чем в десятке людей, вместе взятых.

Согнув ноги, Андрес попытался допрыгнуть до потолка. Прыжок получился высоким: он оторвался от пола почти на пять метров. Но это не доставило ему никакого удовлетворения: он слишком хорошо помнил, каково это – иметь настоящее, живое тело, чувствовать передвижение и боль в мышцах. Ощущать каждое прикосновение и сражаться с усталостью. Всё это не могло заменить искусственное тело, и никакая сила титанового механизма не компенсировала потерянное.

– А-а! – закричал Андрес, вкладывая всю свою ярость. Крик получился тише, чем он ожидал.

По всей видимости, искусственные лёгкие имели ограничение на подаваемый к гортани воздух, чтобы не повредить место соединения живой и искусственной ткани.

– Я теперь даже кричу не как человек, – прошептал он.

Собрав всю накопившуюся ненависть, Андрес взял системный блок аппарата для искусственного поддержания жизни, больше не нужный, и с размаха ударил его о пол.

– А-а! – закричал он, выплёскивая все накопившиеся эмоции. – Поганый Иршад! Сука! Поганая тюрьма!

Двумя руками Андрес поднял над головой тумбу со шлангами и запустил её в стену. С глухим звуком та отскочила и рухнула наземь, зазвенев внутренностями.

– Поганый Тауэр! Поганые шавки!

Следом за тумбой в стену отправился аппарат ИВЛ, а за ним медицинская кушетка.

Мимолётная искра сверкнула в голове, и Андрес побежал в сторону окна. Он поднял руки перед собой и со всего размаха ударился в стекло. Оно треснуло, подалось вперёд, но не разрушилось. Ударом кулака он проделал в нём широкое отверстие и стал разгибать треснувшее стекло в стороны, собираясь выпрыгнуть наружу.

В последний момент обернувшись назад, Андрес увидел открывающиеся двери грузового лифта. Там стояли все: телохранители, мама, её помощник, сестра, Арлетт, пара врачей, какие-то военные. До них было больше пятидесяти метров, и Андрес не мог рассмотреть выражение их лиц.

«Зум-то мне в глаза не вставили», – мрачно усмехнулся он.

Его близкие услышали, как он тут буянит, и поднялись наверх, проверить его состояние. Они успели как раз вовремя, чтобы увидеть, как Андрес собирается выпрыгнуть с семьдесят девятого этажа.

Минутная слабость прошла, и Андрес понял, что совсем не хочет прыгать. Для начала ему стоит пойти в посёлок и скрутить шеи каждому, кто причастен к нападению на его семью, это будет намного лучший способ закончить жизнь. Он отошёл от окна, поднял упавший табурет и присел на него. В нём пылала ярость, готовая расплавить целое здание, но он решил скрыть её, чтобы не показывать свою слабость.

Лишь кусок бумаги в его руках выдавал его чувства. Андрес поднял с пола книжку с технической документацией и один за одним вырывал оттуда листы.

«Фррррррть, фррррррть, фррррррть…» – звучала рвущаяся бумага.

Люди в отдалении, казалось, не знают, как им поступить: оставить парня одного или окружить всей толпой. Послать кого-нибудь для разговора или позвонить по телефону.

Сначала вперёд хотела выйти мама, но Лилия её остановила. Они продолжали стоять в кабине лифта, явно выбирая, кого отправить. Вперёд направился Хи, по всей видимости, они решили, что Андресу сейчас нужна мужская компания. Это было хорошим решением. С телохранителем Андрес был очень дружен, он воспринимал того как наставника, и именно Хи вытащил его из тюрьмы. Затем Хи развернулся и направился обратно к лифту. Кажется, решил, что не подходит в этот момент для эмоциональной поддержки.

В последний момент люди в лифте выкатили вперёд Арлетт, и двери за ними закрылись. На этаже сейчас остались лишь Андрес, сидящий в позе мыслителя, и девушка в инвалидной коляске.

В зале стоял полумрак: он освещался лишь уличными огнями. Включать свет Андрес не собирался: ему хватало собственного уродства в темноте.

Где-то за окном сигналили автомобили, завывала пожарная сирена, шумел ветер, звуки музыки звучали из нескольких источников, смешиваясь между собой, создавали новый, доселе невиданный жанр из переплетения невозможных инструментов.

Арлетт двинулась вперёд, и под колёсами её кресла захрустели осколки разбитого монитора. Она приближалась медленно, словно не хотела спугнуть дикого зверя. Вокруг