Макс усмехнулся.

— Как точно ты подметил. Именно туда ты его и отправил.

— Я не наливал ему, а что они делают за стенами этого здания меня не касается.

Макс вскочил.

— Я тебя об этом не просил, — выкрикнул Макс ему в лицо. — Петрович был мне другом.

У Макса задрожали руки. Не впервые ему хотелось удушить отца, но никогда он не был так близок к этому.

— У меня был выбор между Петровичем и сыном, и я выбрал сына.

— Ты вечно все решал за меня. Все, надоело. Теперь я сам устраиваю свою жизнь.

Отец взмахнул рукой у него перед лицом, как если бы хотел дать пощечину. Макс отскочил. Сердце колотилось у него в груди, как тракторный мотор. Отец сжал руку в кулак.

— Потому что я прожил жизнь и вижу, как ты, дурак губишь ее. Любой бы завидовал твоим возможностям.

Макс обвел руками комнату.

— Ты всю жизнь хотел, чтобы я стал одной из твоих безделушек, которыми ты можешь похвастаться. Давай, скажи какой имбецил родился у такого гения, как ты. Скажи опять, что ты не был таким никогда!

Отец смотрел на Макса с необычным терпением, совсем не вымученным, искренним.

— Нет, — заговорил он. — Я был таким же. Глупым, самоуверенным мальчишкой. Я не хочу, чтобы ты повторял моих ошибок.

— Ты врешь, опять врешь! — Макс пнул стул, тот перекувыркнулся на спинку в десяти сантиметрах от отца и смахнул со стола стеклянный купол. Тот упал на пол вместе с плеером и разбился. Отец молча поднял его и поставил на место. Душки наушников переломились пополам.

Макс подбежал к полкам с коллекционной утварью и несколькими взмахами руки смахнул все на пол.

— А так ты тоже делал?! Так делал?!

Экспонаты личного музея отца разбивались вдребезги. То, что осталось целым Макс затаптывал ногами. Пол усеяли куски пластика винилового проигрывателя, отколовшиеся части кинокамер, погнутые ручки, разорванные пленки.

В дверях появился Матвеев и онемел от ужаса, за ним прибежали несколько охранников. Отец показал жестом им убраться. Матвеев переспросил все ли он понял и тогда отец взмахнул рукой еще резче. Дверь закрылась.

Макс смотрел на то, что натворил. Коллекция, которую отец собирал больше сорока лет была уничтожена. Вместо жалости он ощущал легкость и удовлетворение, он как будто расправился с прошлым, скинул кандалы, и готов жить заново свободным человеком.

Макс отдышался. Отец протянул ему бумагу.

— Ты разрушил все, что дорого мне. Подумай о людях которые остались здесь.

Макс схватил бумагу и разорвал в клочья. Бросил в воздух ошметки. Они падали, словно снежинки, охлаждающие пыл, поселившийся в кабинете.

— Ты жалок, — сказал Макс. — Я никогда не буду таким как ты.

Макс вышел из кабинета. Матвеев проскочил мимо наверх. Все присутствующие в ЦУПе замолчали и смотрели на Макса. Маккензи тоже поднялся по лестнице, одарив Макса укорительным взглядом.

Макс вернулся за стол. Руки чесались заняться делом. Он просмотрел список неотложных дел. Последней в нем значилась запись: «Андрей Молчанов. Марсоход». Макс обещал достать ему программу марсохода. Этим то он и решил заняться. Подключившись к серверу НАСА, он отыскал нужный путь и попытался получить доступ. Программа сообщила, что доступ запрещен. Макс попробовал еще раз и снова запрет.

В кабинет отца поднялись уборщики. Оттуда доносился словесный галдеж.

Макс перебрался к Бруно, который сидел к нему спиной и пялился в сторону кабинета. Макс окликнул его:

— Эй.

Бруно вздрогнул и тут же обернулся к терминалу.

— Проверь мой уровень допуска. Надо открыть программу марсохода Террос-1, - попросил Макс.

Бруно молчал. Макс не дождался ответа и прикрыл рукой проекционный шар — экран исчез. Бруно пялился в пустое пространство, его плечи медленно поглощали шею под гнетом взгляда Макса.

— Я могу легко размазать тебя по стене и Маккензи для тебя покажется ангелом, — процедил Макс сквозь зубы.

Бруно пожевал губы и кивнул. Макс убрал руку и экран вновь появился. Бруно сделал несколько манипуляций.

— У тебя нет допуска.

— У тебя есть., - сказал Макс.

Система не дала допуск и ему.

— Странно, — Бруно поправил очки. — Она должна пропускать мои запросы.

Дополнительная информация сыпалась ему на линзы очков. Какие-то цифры, таблицы, все появлялось и исчезало так быстро, что Макс удивился, как Бруно успевал все считывать.

— Мне нужен доступ, — для верности сказал Макс.

— Тебе лучше спросить у мистера Маккензи, — сказал Бруно, закончив манипуляции.

— Нет, ты сам расскажи.

На лице Бруно промелькнуло недовольство и злоба, но затем толстяк словно проглотил ее обратно и заговорил с обидой:

— Я тебе не подчиняюсь.

Макс нагнулся к его уху.

— Ты слышал, как я умею решать проблемы. Как скоро по-твоему я стану руководителем полетов?

Бруно жалобно посмотрел на Макса. Макс кивнул в сторону экрана. Бруно вздохнул и заговорил монотонно:

— Доступ к программе марсохода закрыт вручную мистером Маккензи.

— Почему он закрыл его?

— Я не знаю. Спроси у него.

— Взломай!

Бруно покачал головой отрицательно. Макс собирался припугнуть снова, но Бруно его опередил:

— Я не могу. Клянусь.

Бруно говорил правду.

— Сможешь еще что-нибудь выяснить? — спросил Макс.

Бруно глянул за спину Макса и резко ретировался. Макс обернулся, Маккензи стоял прямо перед ним, скрестив руки перед собой.

— Значит, по-плохому хочешь, — сказал Маккензи.

— Не понимаю, о чем вы, мистер Маккензи, — сказал Макс.

Маккензи отклонил шею в сторону.

— Литтл, что он хотел от тебя?

— Проверял правильно ли Бруно закончил мой отчет по телеметрии Глаза, — ответил за него Макс.

— Если ты Бруно, зачем тогда мне он? — спросил Маккензи.

Макс кивнул и отступил.

— Это правда, мистер Маккензи, — сказал Бруно.

— Мне плевать на то, что ты не поделил с отцом. У меня нет неприкасаемых.

Макс кивнул и вернулся за свой терминал.

Пришло сообщение от Бруно:

«Допуск к программе марсохода есть еще у трех пользователей, я нашел их идентификаторы.»

Макс написал ответ:

«Выясни имена»

«Хорошо»