— Вень, а что, Ромка сердился, да?

— Да как тебе сказать, — хмыкнул Венька, — не то чтобы очень… Так, грохнул пару раз кулаком по столу. Мы теперь, как узбеки, за достарханом сидим. А так ничего, все остальное цело. В общем-то, хорошо, что тебя не было, а то…

Вениамин многозначительно замолчал.

— Вень, — не отставала я от него, — а где сейчас Ромашка, не знаешь?

— Откуда? Он как столик-то покалечил, выскочил на улицу, принес бутылку и в одно лицо ее уговорил. Даже с нами не поделился, пришлось Вовке за второй бежать…

— Слушай, избавь меня от подробностей вашего аморального поведения во время моего отсутствия! Ромка где? — Признаюсь, сильно меня беспокоил этот вопрос.

— Так говорю же, утром покидал вещи в сумку и ушел, ни слова не сказав!

Да, ситуация выходит из-под контроля! А может, Ромка меня бросил? Если так, то это ничего, помиримся, главное, чтобы он сюда не заявился. Впрочем, вряд ли ему удастся билеты достать. Сейчас как раз самый разгар курортного сезона.

— Ладно, — вздохнула я, — буду звонить. Пока.

Я отключилась и натолкнулась на насмешливый взгляд фотографа.

— А ты молчи! — прошипела я Олегу. — Развели тут бардак!

— Чего ты злишься? — пожал он плечами. — Никуда твой Ромашка не денется!

Я метнула злобный взгляд в сторону Олега и, разгневанная, вылетела из комнаты. Дуська с Захаром по-прежнему сидели рядом и нежно обнимались.

— Дуська, домой! — грозно прикрикнула я на сестру. — Дело есть.

Как ни странно, Евдокия, уловив нотки недовольства в моем голосе, покорно поднялась со скамейки и торопливо попрощалась с Захаром.

— Господи, ну до чего же мужики нерешительный народ, просто диву даешься! — вздохнула сестра и обратилась ко мне. — Что за дело-то?

Я молча взяла ее за руку и повела в комнату. Там вытащила остатки сумки, изрядно покусанной Зайкой, а также весь остальной багаж, и разложила все это перед Дуськой.

— Что это? — округлила глаза сестренка.

— Сумка, — спокойно ответила я.

— Вижу, что не чемодан. Кто это ее так?

— Вот она, зараза! — Я указала на Зайку, мирно свернувшуюся клубком на моей кровати. — Вечно мне одни неприятности от его зоопарка!

Олег демонстративно отвернулся, даже спиной выражая презрение к человеку, дурно отзывающемуся о его зверушках.

— А чье это? — не унималась Евдокия.

— Это вещи покойной Марго! — прошептала я на ухо сестре.

Она тихо ойкнула и принялась оседать на пол. Фотограф, уловив движение Дуськи, предупредительно подвинул стул.

— А где ты ее взяла? — все же подняла через силу сестрица вопросительный взгляд на меня.

Пришлось рассказать ей обо всех приключениях и посвятить в тайну моего разговора с Хоботом. Сначала меня несколько смущало присутствие постороннего, но потом я махнула на это рукой и, уже не стесняясь, закончила рассказ. В конце концов, этот тип, так нагло развалившийся на моей кровати, может нам еще пригодиться.

— Да-а, — протянул невольный слушатель, — вы, девчонки, здорово вляпались! Теперь мне понятно, почему твой Ромка так разозлился!

— Откуда он про Ромку знает? — Дуська ткнула пальцем в Олега.

— Слышал потому что! А теперь умного из себя строит! — проворчала я. — Ты вот что, умник, сообрази-ка, что можно с телефоном сделать. Мне нужно знать, куда последний раз звонила мадам. А я пока займусь книжкой Марго.

С этими словами я взяла в руки записную книжку. Страницы ее еще были влажными, но уже можно было разобраться в записях, чем я и занялась. Евдокия схватила кошелек.

— Ой, — через секунду икнула она, — Женька, тут доллары! Тысяча, представляешь?

— Ну и что? — не отрываясь от изучения записей, пробормотала я.

— Как это что? — заволновалась сестрица. — Что с ними делать-то?

Я оторвала взгляд от книжки и только сейчас увидела Дуську, которая, широко раскрыв глаза, сжимала в руке несколько купюр.

— Хоботу отдадим, — решила я.

— Жень, ты только меня не расстраивай! — Дуська схватилась за сердце. — Зачем Хоботу какие-то доллары? У него их столько, что девать некуда, а ты говоришь, отдадим… С чего это я стану отдавать ему честно найденные деньги? Они нам самим пригодятся! Даже и не думай, Жень! Наша добыча, и все тут!

Подумав, я согласилась с сестрой, что доллары эти могут нам пригодиться, а Хоботу они и в самом деле ни к чему. Кивнув в знак согласия, я снова углубилась в записи. Так, телефоны, телефоны, рецепт какой-то маски… А вот это уже интереснее. На букве «И» я обнаружила странную запись:

«Деис. (Владимирский) 7–3?

Звениг. чин: Спас, арх. Мих., ап. Пав. поясные.

Келдыш 26.08. 17.00. Боцман. Отправка».

На этой же странице, только с обратной стороны я прочитала следующее:

«ПРИИДИТЕ, ВЕРНИИ, РУКАМИ ВОСПЛЕЩИМ,

И ВОСПОЕМ, И ВОЗРАДУЕМСЯ,

И ПРОСЛАВИМ ПРЕПОДОБНАГО АНДРЕЯ,

ОТ РОДОВ РУССКИХ ИЗБРАННОГО ПРЕИЗРЯДНАГО ИКОНОПИСЦА,

ИЖЕ ВОПЛОЩЕННОЕ СЛОВО ВО ОБРАЗЕХ ИСТИННО ВОПЛОТИ,

ДА ВИДЯТ ЛЮДИЕ И ВСИ УВЕРУЮТ,

ЯКО ГОСПОДЬ ЕСТЬ ХРИСТОС, ИЗБАВИТЕЛЬ МИРА.

Месяца июлия в 4-ый день память преподобного отца нашего Андрея на велицей вечерни Блажен муж. Первый антифон.

На господи воззвах: стихиры на…»

— Бред сумасшедшего! — прокомментировала Дуська, прочитав эту запись через мое плечо.

— Не скажи, родная, — задумчиво протянула я. — Как-никак у меня все-таки филологическое образование. Так вот, скажу тебе как филолог: разговор идет об иконах. Причем, вероятнее всего, иконах Андрея Рублева. Вещи чрезвычайно ценной. А Вовка говорил, что Хобот иногда занимается контрабандой икон… Только вот Марго…

Какая-то мысль мелькнула у меня в голове, но тут же испарилась, и, как я ни напрягалась, никак не могла ее вспомнить.

— Ну и что дальше делать? — задала вопрос Евдокия.

Я пожала плечами:

— Не знаю. Мне нужно подумать. Пойду-ка я пройдусь.

— Куда? Время почти десять, а ты одна пойдешь?! Даже и не думай! Если с тобой что случится, твой супруг меня четвертует! А мне и своих проблем хватает. Так что думать будем вместе! И не смей возражать!

Возражать Дуське — все равно что бороться с назойливой мухой: вроде и не кусает, но надоест до смерти!

— Собирайся, — вздохнула я.

— Привет, — тут же встрял Олег, — а я, значит, один останусь? Сорвали меня с места, притащили черт знает куда, а теперь еще и одного оставляете?! Нет, я так не согласен!