подданными твоего отца, – проговорила она, постукивая пальцами по столу. – Формально они – его наместники и правят Ментендоном от его имени.

– Да.

– Но ты, разумеется, задумывалась, почему Герион Ваттенварг преклонил колено перед твоим отцом. Что ни говори, он уже покорил себе целую страну. И мог бросить вызов своему законному повелителю.

– Он бы не выстоял против Кольчуги Добродетели, – сказала Глориан. – Это никому не по силам.

– Да. Однако, чтобы закрепить мир между Хротом и Ментендоном, было договорено, что твой кузен Эйнлек Отлинг обручится с единственной дочерью Гериона – Бренной Ваттен.

Огонь стал слишком жарким.

– Твой отец неспроста прибыл на Вверение. Он принес печальное известие, что Бренна скончалась, – сообщила королева Сабран. – Весной она должна была выйти за Эйнлека.

– Да примет ее Святой в небесном чертоге!

– Да будет он милостив! – Королева сделала знак меча. – У Гериона еще двое детей – первенец Магнауст и Хайнрик, которому всего два года. Эйнлек нуждается в наследнике по крови и потому не может сочетаться браком с Магнаустом, который не принесет потомства.

Глориан уже поняла.

– Вы хотите обвенчать меня с Магнаустом, – жалобно проговорила она.

– Я бы скорее нашла тебе супруга в Искалине – мы слишком давно не доказывали своей благосклонности старинным друзьям. Но Герион Ваттенварг – человек гордый, а с возрастом стал обидчив. Сейчас, когда Карментум поднимает голос против монархии, мы не можем позволить себе внутренних трений среди верных. Ваше обручение задобрит Гериона и сохранит в целости Кольчугу Добродетели.

В долгом молчании Глориан вспоминала Магнауста Ваттена, его надменную ухмылку и сочащийся презрением голос.

– Зачем было внушать мне, будто у меня есть выбор? – услышала она свои слова. – Почему бы просто не сказать, что это он?

– Глориан, ты уже не дитя. Я не хочу слушать жалоб, – холодно отозвалась королева Сабран. – Магнаусту предстоит стать наместником Ментендона. Тебе не придется проводить с ним много времени, если он тебе не по нраву. От него требуется одно – ребенок.

– А если я не хочу ребенка? И глупого супруга? – вырвалось у Глориан. – Если никогда не хотела?

Молчание было ужасным. Глориан уже думала, что сейчас лишится чувств. Ее самая заветная тайна – тайна, которую она хранила столько лет, – прорвалась наружу, как сломанная кость сквозь кожу.

– Скажи мне, дочь моя, – с пугающей мягкостью заговорила королева, – ты слушала сегодня сказание?

Глориан дрожала. Она знала, что непростительно оскорбила Святого.

– Да, – шепнула она.

Ребра у нее натянулись, как струны. А вдруг стража слышала и разнесет ее слова – слова наследницы, презревшей свое призвание?

– Мы связаны долгом продолжать род Святого и тем хранить мир от Безымянного. Это – единственное, в чем Беретнет не дано выбора, – сказала Сабран. – Крошечная жертва за все права, которые дарует нам корона.

С языка Глориан рвались тысячи возражений. Она проглотила их.

– Когда мне венчаться?

– Как только позволит закон – когда тебе исполнится семнадцать.

Глориан сквозь слезы смотрела на мать.

– Наши недавние предшественницы едва не погубили страну, – тихо сказала королева Сабран. – Мы с тобой, Глориан, не можем позволить себе ни одного неверного шага. На нас смотрят все глаза. Все ожидают увидеть, что и мы такие же – что карментцы правы и мы с тобой вовсе не святой щит. И потому мы не дадим трещины, мы не оступимся. Мы без жалоб исполним врученный нам Святым долг.

Она помолчала.

– Однажды перед тобой будет сидеть твоя дочь, и ты скажешь ей, что она должна обвенчаться ради страны, и тогда вспомнишь этот день.

– Нет. Я никогда не буду такой, как вы, – надтреснутым голосом выговорила Глориан. – И притворяться больше не стану.

Королева Сабран не пыталась остановить дочь, когда та распахнула дверь и пронеслась мимо часовых. В конце коридора Глориан чуть не столкнулась с отцом.

– Глориан? – Он поймал ее за плечи и наклонился, заглядывая в лицо. – Глориан, что стряслось?

Она только раз взглянула на него – такого заботливого, такого доброго – и разразилась слезами. Он не успел повторить вопроса – она выскользнула из его рук и, рыдая, припала к груди.

11

Юг

Эсбар, как нередко поступала перед сном, прихлебывала пальмовое вино, когда к ней добралась Тунува.

Йеда вздрогнула и проснулась. Эсбар погладила ее по носу и улыбнулась Тунуве.

– Как ты сияешь, – сказала она. – Если бы вот этой не приснился кошмар, я бы тебя…

– Ты только сохраняй хладнокровие.

Эсбар тотчас обратилась в камень:

– Что она на этот раз натворила?

– Эсбар…

– Обещаю, что очень постараюсь сохранять хладнокровие.

Пришлось удовлетвориться этим. Тунува села с ней рядом.

– Помнишь, как Сию с Елени потерялись? – спросила она. – Елени со своим ихневмоном свалилась в Минару. Сию с Лалхар бросились за ними, течение отнесло их…

– Почти год прошел. К чему это ты вспомнила?

– Они нам не все рассказали, – чуть слышно произнесла Тунува. – Они все поранились и обессилели, поэтому разбили лагерь, а Сию пошла поискать еды. Не сознавая, как далеко их унесло, она вернулась к реке за рыбой. И там увидела…

Эсбар села прямо. В ее глазах уже разгорались искорки гнева.

– Мальчишка примерно ее лет чинил самодельный плот, – рассказывала Тунува. – Сию знала, что обязана его убить, но жалость пополам с любопытством удержали ее руку. Она по-дружески помогла этому чужаку, Анайсо. Он из Карментума.

– Карментум… – Эсбар уставилась на нее. – Как его занесло в Лазийскую пущу?

– Его семья перебралась в Димбау заботиться о престарелой родственнице. Анайсо решил стать первооткрывателем. Он сплавлялся по реке в надежде составить карту Пущи. – Тунува стянула шаль на плечах. – С тех пор Сию тайком встречалась с ним. Эсбар… она носит ребенка.

Эсбар встретила известие гробовым молчанием. Тунува ждала хоть какого-то ответа.

– Давно? – спросила наконец Эсбар.

– Два раза не было месячных.

– Она вообразила, что такое можно скрыть?

Тунува отвела глаза.

– Эс… – с трудом выговорила она. – Сию потому и взобралась на дерево, что мечтала хоть раз залезть на него, пока она здесь. Она не нарочно забеременела, но, догадавшись, решила бежать с Анайсо. Они собирались уйти сегодня, отправиться в Хрот. Потому она и пришла в отчаяние, оказавшись под замком.

Эсбар хорошо скрывала свои чувства, и все же тень боли легла на ее лицо.

– Сию готова бросить обитель, свою семью и долг ради чужого?

– Чтобы его спасти. Она бы попросила о помощи, если не была уверена, что Денаг расскажет настоятельнице.

– А теперь это придется сделать мне.

– Нет! – Тунува схватила ее за руку. – Эс, Сагул согласилась наконец послать ее в Нзену. Если проведает, передумает. Мы не знаем, какое наказание ждет Сию.

– Потому что еще никто не подвергал такой опасности нашу тайну, – процедила Эсбар. – Тунува, любовь ослепляет тебя. Это не просто ошибка, не просто кощунство. Сию допустила, чтобы чужак увидел ее и узнал. Она подвергла опасности само наше существование, наш образ жизни – и дерево! Столько веков мы прожили в надежном убежище, а теперь…

– Сагул обращалась с ней как с ребенком, а она