расхохоталась. – Да впору подаяние бросить к твоим ногам – на Руси всегда было принято милостыню подавать юродивым!

– Не тебе меня судить! – рявкнул он, сжав кулаки. Но Горан зарычал, сделав шаг вперед, и Гаспар поспешно отступил.

– Говорят, убей паука – сними с души грех. – Я усмехнулась. – Вот только это тот самый случай, когда убив тебя, я сниму грех с твоей, а не со своей души. Тогда тебе простится убийство моих родителей. А я не простила! Так что не трону тебя и пальцем. Пусть этот грех разъедает тебя изнутри, как и остальные. Ты же веришь, что я Маван Хрештак? Так вот, я проклинаю тебя их именами: Киры и Андрея!

Гаспар не выдержал и отвел взгляд.

– Ты их не видишь, но они рядом с тобой – непростившие души, чью судьбу и жизнь ты скомкал и выбросил в мусор! Скоро ты с ними встретишься лицом к лицу, и бежать будет некуда. – Слова вылетали изо рта сами собой. – Я вижу твою смерть, старуха с косой уже дышит тебе в затылок, чувствуешь холод позади? Она не будет с тобой доброй, учти. Твоя кончина будет страшной. Но еще хуже то, что последует за ней.

Я помолчала, унимая дрожь, потом развязала Наринэ руки и толкнула ее к отцу.

– Забирай свое отродье. Она истинная дочь своего отца, такое же чудовище! Вглядись в своего паучонка, Гаспар, это твое зеркало! Ты послал ее следить за Шамилем, а она влюбилась в Данилу и стала правой рукой твоего конкурента, предала папочку с такой же легкостью, как ты Наташу, Валентину, сынишку-санклита, Тиграна, Алекса и многих других. Потом помогала Злате, убила твоих людей. Да что я рассказываю? Пусть она сама тебе поведает о своих подвигах! А нам уже пора домой – доедать оливье.

– Отец, это неправда! – пролепетала Наринэ, скукоживаясь под его взглядом, полном ненависти, как пластиковая игрушка в огне. Девушка медленно отступала назад, пока не очутилась снова в моих руках.  – Не оставляй меня с ним! – взмолилась она, плача навзрыд. – Саяна, сжалься! Он же убьет!..

– А ты слушала тех, кто просил о пощаде? – прошептала я. – Кому-нибудь оставила жизнь из жалости? Человеку или санклиту? На твоей совести несколько сотен душ! Вспомнишь хоть одного, кого помиловала, спасу тебя. Только не лги – мне не составит труда это понять.

Мы помолчали минуту, и маска бедной овечки слетела с девушки – за ненадобностью. Над головой начали кружиться мушки. С каждой секундой их становилось все больше. Поняв, что мольбы не возымели действия, и ее все равно оставят с отцом, Наринэ вцепилась в меня и зашептала, прожигая мое лицо безумным взглядом:

– Скоро ты пожалеешь обо всем, что сотворила! Он уже идет за тобой! Ты ответишь за все! – она зыркнула на Горана и торжествующе улыбнулась. – Ты потеряешь любимую, Драган! Навсегда! Он заберет ее у тебя! И ты при жизни будешь гореть в аду, упырь! – А ты, – ее глаза вновь встретились с моими, – когда будешь рыдать, вспомни обо мне и Тигране, тварь!

По спине пополз противный холодок. Что-то было в этих словах, на самом деле пугающее.

– Наринэ, довольно! – громыхнул Гаспар и оттащил дочь в сторону.

– Прощай, Паук. – Я сжала руку Горана. – Больше не увидимся. Желаю тебе попасть в самый горячий котел в аду!

– Буду ждать тебя там, Маван Хрештак! – прошипел он мне в спину. – До встречи!

Глава 5 Петра Часть 1

Как и ожидалось, первые несколько месяцев нового года задали бешеный темп. Мы разбиралась с проблемами бункеров, гасили «ответки» Архангелитов, решали новые проблемы и домой приходили только спать. В глубине души это только радовало, потому что разбираться с чувствами было некогда. Глаза Горана сияли, он тянулся ко мне, изо всех сил сдерживаясь, но молчал. Я отводила глаза, понимая, что вечно так продолжаться не может, и все же упорно кормила сама себя «завтраками».

Когда по крышам забарабанила весенняя капель, стало гораздо  тяжелее. В воздухе повисло такое напряжение, что стало ясно – еще немного и рванет. И оно таки рвануло. Но, как всегда, совсем не в том месте, на которое можно было подумать.

Мы с Гораном возвращались домой. Обычный выматывающий день подходил к концу. Сидя в машине, я делала вид, что дремлю, кожей ощущая взгляды, которыми хорват ласкал меня. Джип въехал в наш двор, и едва мои ноги ступили в небольшую лужу, в которой отражались фонари, вибриссы подали сигнал опасности.

Рефлексами тела увернувшись от удара, я отпрыгнула в сторону и поняла, что меня пытались лишь оглушить, чтобы не мешала, а целью являлся Горан. На него быстрыми шагами шла Петра – в каждой руке сжимая по кинжалу. Но Драган был готов. Выхватив из перевязи клинок, он отразил ее выпад и атаковал сам.

– Закончив с тобой, займусь твоей Карой Господа! – прошипела девушка, увернувшись.

– И не мечтай! – рявкнул он, побледнев.

– Прекратите! – крикнула я. Где охрана, мать ее?!

– Саяна, не подходи, это дело чести! – кинув на меня быстрый взгляд, предупредил Горан.

Да черт вас, мужчин, дери, с вашей пресловутой честью!

Казалось, это длилось бесконечно долго, но на самом деле прошла пара минут. Вечерняя тишина, нарушаемая лишь выкриками противников и всплесками луж под их ногами, взорвалась криком Петры, когда Драган, выбив кинжал из ее ладони, скользнул девушке за спину, до хруста вывернув руку за спину.

– Горан! – я бросилась к ним. – Не надо!

Но он, не обращая внимания, крутанул сестру Ковача вокруг своей оси и вонзил клинок в ее грудь.

– Нет! – мне удалось оттолкнуть его. Я упала на колени рядом с Петрой, вытащила кинжал и полоснула им по запястью.

– Пу…сти! – затуманенные глаза девушки прояснились, в них вспыхнула ненависть. – Не возьму! – дрожащей рукой она закрыла рану в груди. – Ты… убила Тиграна!

– У меня не было выбора. – Я отвела взгляд. Так вот кто давал ему кровь.

– Делаем, что… должны, да? – она вцепилась в мой воротник, притянула к себе и прохрипела, – запомни: каждый Архангелит, Охотник и даже санклиты… будут преследовать его. Нам не убить тебя, так что… все кинжалы примет его грудь! Потому