Идеальный нацист должен был быть динамичным, сильным, всегда находиться в движении, быть готовым в любое мгновение сорваться с места. Язык национал-социализма был не особенно мудреным. Ведь Геббельс прекрасно знал, что эффективная пропаганда не может быть выражена при помощи длинных предложений. А потому нужно было опуститься на уровень самых глупых и недалеких, чтобы быть уверенным в том, что посыл дойдет абсолютно до всех. Это многие из нас практикуют: современный человек должен уметь обходиться 140 знаками.

Язык национал-социализма приспосабливал к своих нуждам не только грозные понятия, которые были в ходу среди военных, он также обращался к религиозной сфере. Прежде всего к католическому вероучению, которое, разумеется, нацисты отвергали. Однако лингвистический материал они сочли вполне пригодным. Клемперер наглядно показал это в своих зарисовках: погибших национал-социалистов называли не иначе как «мучениками», СС представала «Орденом нордической крови». Третий рейх прославлялся в веках, а Гитлер изображался «Спасителем», который должен принести немецкому народу избавление. Кроме того, Гитлера называли «орудием в руках Провидения», а поклонение ему напоминало поклонение божеству: на каминной полке у многих вместо семейной фотографии стояло изображение Гитлера. Все аллюзии весьма красноречивы: тот, кто величает убитых солдат «апостолами», явно не склонен к тонким намекам.

Нацисты черпали вдохновение в истории, искусстве и религии, чтобы укрепить позиции своей идеологии и обеспечить ей легитимность. Вкупе с лингвистическими манипуляциями это создавало опасный инструмент пропаганды. Но и этого было мало. Язык в данном случае только часть того театрального действа, которое разыгрывалось на глазах у тысяч людей. Флаги, парады, марши, массовые мероприятия и единая для всех форма приветствия (к слову, подсмотренная у итальянских фашистов и слегка измененная) способствовали тому, что человек больше не ощущал себя индивидуумом, а воспринимал себя частью общественной массы, общего контекста, повинуясь одурманивающим призывам властей. (Привет Северной Корее!) Многим немцам и сегодня становится не по себе, когда заполненный футбольными фанатами стадион ревет: «Sieg, Sieg, Sieg!»[34]. Параллели со знаменитой речью Геббельса в Берлинском дворце спорта[35] для многих очевидны. Тогда собравшиеся встретили его вопрос «Хотите ли вы тотальной войны?» бешеным ревом и возгласами ликования. Воодушевленные массы заставляли личность раствориться. Что, конечно, не освобождает некоторых людей от ответственности и вины. И все же кажется, что в человеке как биологическом виде живет нечто, что всегда отзывается на пропаганду такого рода. Оказавшись в Европе, оглядимся по сторонам. Знакомые с историей Германии посмотрят на ситуацию совсем иначе.

Пропаганда национал-социализма не была мистикой или чудом, у нее тоже была система, код, который вполне поддается дешифровке. А потому только тот, кому известно, как система функционировала, сможет распознать тлетворное влияние на свои базовые ценности. И для этого необходим аппарат филологии, религиоведения, истории, психологии, политологии и литературоведения. Они дают единственную возможность сделать происходящее прозрачным, вывести злодеев на чистую воду.

Не будем забывать, что в 1930-е годы многие немецкие ученые вступили в правящую партию. Этот раунд уж точно никому не хочется выиграть на основе подсчета заработанных на стороне зла баллов. Заражение общественной среды, случившееся в те годы, до сих пор дает о себе знать, и его сложнее изжить, чем может показаться. Декларировать заслуги мы не станем. Напомним лишь, что гуманитарные науки изучают язык, идеи и символы, они расшифровывают их, выявляют связи и клише, чтобы свести к минимуму их пагубное влияние. Отказаться от противостояния с темной стороной науки мы не можем, даже если и потеряем на этом очки.

Величайший загрязнитель окружающей среды и его история

Показать нос на ринге, когда бой ведется за звание самого опасного деятеля в истории? Что ж, удачи! Хотя лучше уж примкнуть к гуманитариям. Только в нашем случае в подвале припрятано ядерное оружие. Но пусть уж оно там и остается: с помощью атомной бомбы и вправду можно разнести всю планету, стоит только нажать на кнопку, однако куда деться — это слишком уж очевидный кандидат. Но речь в этой главе пойдет о другом: о том, с какими огромными рисками можно столкнуться, если дать слишком большую свободу титанам естественных наук.

Был ли Томас Миджли злодеем? Или же самым обычным исследователем с наилучшими побуждениями в душе? Миджли был химиком, и два его открытия произвели такую сенсацию, что в 1920-х годах промышленные предприятия поспешили взять их на вооружение. Считалось, что изобретатель сделал мир лучше, а его разработки применялись на протяжении полувека. Между тем Томас Миджли — человек, который единолично — как никто другой — поспособствовал загрязнению окружающей среды во всем мире. Как ему это удалось?

Совершим небольшую экскурсию в прошлое, чтобы во всем разобраться. В течение долгого времени людям не удавалось получить холод искусственно. Поэтому приходилось использовать подвалы, погреба или охлаждать предметы и помещения за счет испарения — такого же эффекта можно добиться, надев мокрые носки жарким летним днем. Чтобы не дать продуктам испортиться, их коптили, сушили и солили, фрукты консервировали или делали из них варенья и джемы. Копченая ветчина сегодня считается деликатесом, тогда же копчение было необходимостью, если никак не получалось съесть мясо сразу. Яйца и молоко не поддавались консервации, а потому быстро портились. Можно себе представить, как все восприняли, когда в XIX веке появилась технология, предлагавшая решить эту проблему с помощью больших ледяных глыб, которые можно было транспортировать. Их привозили с холодных замерзающих морей в более теплые края. Лед вырезали в Норвегии или у северо-восточного побережья Америки — из рек и морей, — перевозили на юг и хранили там в хорошо изолированных ледниках, пока он кому-то не понадобится. На этом сильно разбогател «король льда» Фредерик Тюдор. С самых ранних лет он пытался начать собственное прибыльное дело, и ни растущие долги, ни серьезные неудачи не могли заставить его свернуть с пути. Он дошел до того, что начал предлагать барам собственноручно охлажденные напитки, чтобы заинтересовать гостей этих заведений. И время, хоть и с опозданием, воздало ему сполна: к 1900 году в отрасли, связанной с поставками льда, были заняты 90 000 рабочих и 25 000 лошадей, одни трудились за деньги, другие — за кормежку. Это были рекордные показатели. К сожалению, продукт, который добывали в открытых водах, часто бывал загрязнен, а доставлять замороженную воду из холодных стран в Южную Америку или Индию было тяжело. Американцы же нуждались в каких-то способах охлаждения. Потому нужно было обязательно изобрести машины, которые позволили бы гражданам при помощи электричества с легкостью производить холод в собственных домах. Эта мечта сбылась в 1910-х годах, отмеченных началом производства бытовых холодильников. И холодильники стали государственным символом, показателем благосостояния и воплощением прогресса. У них было всего два недостатка: во-первых, они слишком часто ломались, а во-вторых, время от времени из них выходило охлаждающее вещество. Последнее вызывает наибольшее беспокойство, если знать названия трех компонентов, которые тогда использовали в рефрижераторах: аммоний, сернистый ангидрид (диоксид серы) или метилхлорид (хлорметан) — один другого ядовитей. Аммоний способен разъедать слизистую оболочку легких и глаз, даже в минимальной концентрации он смертельно опасен для водных животных. Сернистый ангидрид, попадая в атмосферу, приводит к выпадению кислотных осадков, при вдыхании он пагубно влияет на легкие и бронхи и может привести к анемии. Метилхлорид в конечном итоге вызывает расстройства центральной нервной системы, вредит печени, почкам и сердцу, может вызывать рак и вдобавок легко воспламеняется. Естественно предположить, что ученые лихорадочно искали неядовитые и невоспламеняющиеся альтернативные вещества, которые не приводили бы к коррозии металла и не распадались бы так легко на составляющие их элементы.