– Тут вы правы, – согласился Павел. – Ну, все, Екатерина Владимировна, не буду отнимать ваше время, – заторопился Кольцов, – я узнал все, что хотел.

– А что у вас с лицом? – спросила медсестра. – Все стесняюсь спросить. Вы слегка зеленый и выглядите старше.

– Не старше, а старее, – поправил Павел. – Спросите у вашего водителя – сержанта Чинаря, он чуть не раздавил меня, недотепа чертов…

Катя не удержалась, прыснула.

– Он что, дурак?

– Это вы мне скажите, Екатерина Владимировна.

– Да нет, не сказала бы, – задумалась Катя, – нормальный мужчина, всегда поможет, бегает быстро, ездит еще быстрее. Да, иногда не смотрит под ноги. Он причинил вам серьезные страдания? Вам нужен медосмотр?

– Нет, медосмотр мне нужен в последнюю очередь, – испугался Павел, – надеюсь, раздавленные пальцы на ноге отрастут заново. Всего вам доброго, Екатерина.

Когда он выходил, слышал, как переговариваются медсестры. В палате была прекрасная слышимость.

– А чего он приходил-то, Кать? – шептала на всю палату Тамара.

– По работе, ничего особенного, – Екатерина отвернулась к крану.

– Ну, да, конечно… – протянула темненькая, устремив на майора заинтересованный взгляд.

Но он уже вышел.

Часть событий, происходящих вокруг штаба, ускользнула от внимания Кольцова – слишком увлечен он был другими делами. В штабе проходили совещания, подъезжали и отъезжали машины. На место выбывших от отравления офицеров назначались другие – как правило, помощники и заместители предыдущих.

Квартал вокруг штабных строений был оцеплен ротой НКВД. В кабинетах ответственных лиц, не унимаясь, трещали телефоны. Электрические линии продолжали барахлить, иногда сгорали ветхие провода, изоляция, выходили из строя трансформаторные узлы. Наспех сформированный исполком народных депутатов мобилизовал на подачу энергоснабжения всех, кто имел хоть какое-то представление об электричестве.

Утро следующего дня выдалось ненастным, налетел переменный ветер, тряс деревья, распихивал в небе облака. Временами сыпал мелкий дождик – резко начинался и так же резко прекращался.

Павел затормозил у здания штаба, чтобы не наехать на сваленные в кучу мотки провода. Вышел из машины, потянулся за папиросной пачкой. От крыльца за ним следили два охранника. Еще один прохаживался вдоль обочины. На столбе, вцепившись в него монтажными когтями, сидел небритый электрик в фуфайке, курил и задумчиво смотрел на напарника, ковыряющегося внизу.

В штабе снова что-то происходило – неподалеку от входа плотно стояли командирские машины. Курили водители в беседке.

Электрик на земле работал неторопливо, проверял целостность токопроводящих элементов, перетаскивал за собой монтерский ящик с индикаторами, провода к которому цеплялись «крокодилами».

– Эй, долго мурыжить будете? – прокричал от крыльца упитанный штабист, майор Зимин. – Когда электричество дадите?

Электрик на столбе пожал плечами, кивнул подбородком на напарника – туда все вопросы. Делаем как можем. Второй работник, такой же небритый и в такой же фуфайке, равнодушно покосился на майора, буркнул: «Скоро». Зимин сплюнул, исчез в здании еще до того, как пущенный им окурок плюхнулся на обочину дороги.

– А если серьезно, мужики? – спросил Павел. – Есть надежда?

– Надежда всегда есть, – хрипло отозвался «нижний», поднимая глаза. – Она, вишь, последней умирает. Так у нас в 35-м в малярийном блоке говорили, когда целый взвод заразу подхватил. Половина выжила – наверное, больше других надеялись… Угадай, почему я не в действующей армии? – электрик мрачно подмигнул. – Закурить дашь, товарищ майор?

– Охотно, – Павел протянул пачку, равнодушно проследил, как электрик сунул в рот сразу две папиросы, еще пару заткнул за уши.

Майор убрал опустевшую пачку, кивнул и зашагал в штаб. За спиной что-то треснуло, потянуло дымком. Он резко обернулся. Электрик сидел на пятой точке, лихо орудовал монтажными кусачками, высунув язык.

– Леха, спускайся, ты чего там завис? – прохрипел он товарищу. – Кажется, я нашел пробой! Не волнуйтесь, граждане-товарищи, сейчас все сделаем!

В штабе витало напряжение. Офицеры, с которыми Кольцов встречался в коридоре, опускали глаза, старались быстрее прошмыгнуть мимо.

Полковник Шаманский курил у окна в дальнем конце коридора. Он тоже был бледен, в глазах застыло какое-то библейское смирение.

Павел вскинул руку, чтобы отрапортовать, полковник отмахнулся, затоптал окурок.

– Пошли в кабинет… – он пропустил майора внутрь, запер дверь. – Садись на стул. – А сам стал нервно прохаживаться вдоль стола.

– Что случилось, Георгий Иванович?

– Да, случилось, – полковник опустился за стол, стал бессмысленно перекладывать бумаги. – Пришла беда, откуда не ждали, майор. Сегодня утром из штаба армии прибыли высокопоставленные военные и арестовали генерала Серова.

– Да ну? – опешил Кольцов. – Это шутка, товарищ полковник?

– Это не шутка. Обязанности комкора временно принял начштаба Евдокимов. Вместе с генералом задержаны два его ближайших помощника – полковники Завьялов и Грузденко, а также начальник разведотдела штаба корпуса подполковник Ахромеев. Трое последних подозреваются в соучастии…

– В соучастии? – онемение медленно расползалось по конечностям. Павел изумленно смотрел на полковника. Он был готов к любым неприятностям, но чтобы такое… Вот же семечки каленые… – За что арестовали Серова? Я лично его знаю, наблюдал за ним в боевой и почти безнадежной ситуации. Это честный и порядочный человек, одаренный военачальник, коммунист, беззаветно преданный делу нашей партии…

– Да подожди ты со своей агитацией, – поморщился Шаманский. – Не на трибуне стоишь. Дело серьезное. Соединение фактически обезглавлено накануне наступательной операции. Думаешь, стали бы так поступать в штабе армии, не имея серьезных оснований?

– Да какие основания, товарищ полковник? – горячился Павел. – Где их взяли?

– Все мы можем ошибаться, майор… – Шаманский яростно потер ладонью лоб. – А гарантировано только то, что все мы умрем – кто сегодня, кто завтра, другие протянут чуть дольше… Это не просто донос. Улики серьезные. Расследование ведет армейская госбезопасность и высокопоставленные следователи НКВД в звании полковников. Генерала Серова пока не увезли. Он находится в местном СИЗО на улице Гурьевской под охраной офицеров НКВД. Остальные арестованные – там же, но в других помещениях. За остальных не скажу, но Серову предъявлено обвинение в измене Родине и сотрудничестве с Абвером.

– Чушь какая, – пробормотал Павел. – Вы в это верите? Только за то, что он отбывал в 39-м по ошибочному обвинению? Так многие отбывали, их честные имена восстановлены…

– Да, прошлое в актив генералу, понятно, не идет. Но дело не в этом, майор. К вопросу, верю ли я в это: пока не знаю. Я привык опираться на факты, а они – не в пользу Михаила Константиновича…