меньше. А Кальман именно такой и была – ни родственников, ни детей, ни внуков. И странно почему же одинокий человек так долго жил. Не вяжется!

– Дамы, не будем о грустном. Вчера у моего мужа был день рождения. У него раз в неделю обязательно сауна и два раза теннис. А ему 70 лет уже. Желаю всем такого активного образа жизни.

– Заметьте, мадам, это сами Вы, того не замечая, использовали это грустное слово «уже»!

– Конечно, в более высоком возрасте все сложнее. Старость никого не пропустит. Моя бабушка была здоровой всю жизнь, но в 91 год почти ослепла, поэтому не смогла жить одна и дожила до 103 лет. Вот так тихо и спокойно и ушла.

– Вот, обратите внимание, возраст когда вашей бабушке потребовалась помощь, и она не могла жить также занял 12 лет её жизни. Как и у Кальман.

– Старость, всем известно, не радость. Образованные люди, как правило, активны до старости.

– Но все же люди такие.

– А мой коллега, сам уже в возрасте, хирург, говорит: старость – это такое заметное осложнение жизни, причем с очень большой буквы, которое в силу этого невозможно не заметить, когда она приходит к вам.

– Я так уже занята своими болезнями, что чувствую себя старой. Да, есть дочка и внучка, но у них свои семьи. Но я не мучаюсь, я понимаю, что доживаю жизнь. Заметьте мою жизнь!

– Подождите так говорить. Великому артисту Владимиру Зельдину было сто лет, когда он еще выходил на сцену. Но он не знал старости в такие моменты, и может быть в этом секрет его активного долголетия? Может вам надо получать больше удовольствия и радости от своей работы? Пусть это будет как сцена?

– Коллега, старикам так мало надо. Чуть-чуть больше времени, чтобы послушать их, чтобы побыть рядом с ними, пусть даже молча. Чтобы дать им понять, как они важны для нас. Но мы думаем только о себе, о своих мелких делах, поэтому бежим и бежим мимо.

– В молодости не понимаешь многого, да вообще ничего не понимаешь, не видишь ничего кроме своего Я. Правдиво, жизненно, печально и очень тяжело свыкнуться со своей старостью. А вот чужая старость нас не так волнует.

– Трагедия старости не в том, что человек стареет, а в том, что он душой остается молодым. Мы превращаемся в тихих старушек и бодрых старичков с воспоминаниями о тех страстях, которых мы слишком боялись, о том, что мы не сделали или о том, что нужно было сделать.

– Как точно все подмечено, что где-то после 55 лет вы становитесь уже неинтересной и ненужной. Вас просто списывают со счетов и даже перестают замечать.

– Да, я, пожалуй, соглашусь. Действительно, неожиданно становишься как бы незаметной. Когда я это поняла, то сначала удивлялась. Теперь я такая – на меня не обращают внимание не только мужчины, но и все вокруг. Заведующий отделением тоже редко меня стал вспоминать в сложных случаях.

– Разве 55 лет – это возраст? Наполните свой внутренний мир, чтобы было что отдавать! И вы будете интересны! Причем всем! Посмотрите на Кальман, она смогла и в 110 лет сделать себя интересной миру.

– Кальман? Мы даже не знаем кто это. Ничего не знаем о её жизни в период 55-110 лет.

– А меня не очень волнует, будут ли меня замечать и интересна ли я буду другим. Лично меня волнует, а интересно ли будет мне в старости!

– Старость – худшее, что случается с человеком. Как сам создатель мог допустить такое?

– Господа, жизнь даётся всем, а вот до старости не всем дано дожить!

– Пардон, но это банальности для юнцов.

– Да посмотрите вы, товарищи, как человека, проработавшего несколько десятков лет в каком-либо коллективе и вышедшего на пенсию, назавтра никто и не вспомнит… не так ли? Увы, такова жизнь.

– Не всегда так, как вы говорите. Меня регулярно поздравляют люди, с которыми я работал до пенсии.

– Как это не печально, так оно и есть. Старики никому не интересны. И молодые не могут поверить в это!

– Никому? Вы уверены? Фантазируете. Нам хватает внимания от тех, кому мы нужны.

– Старость никого не минует, хотя это лишь «побочка» самой жизни. Но стареет только моя оболочка, а душа нет. Так же хочется танцевать, красиво одеваться, путешествовать!

– Я поэтому и не хочу быть бабушкой! Хочу уйти добровольно, когда почувствую, что становлюсь старухой!

– Коллега! Добровольно это как? Самоубийство? Мы, конечно, хорошо понимаем, что женщины-хирурги решительны, но не до такой же степени.

– Простите, более молодые коллеги, но я в свои 78 лет не чувствую себя стариком, ну хоть убейте! Мне все равно, кому я интересен или нет. Мой возраст, несмотря на ряд ограничений, сильно не мешает мне.

– Ну что Вы, коллега, говорите? Подумайте над этим.

– Все всё верно говорят. Но есть одна деталь и она самая важная – это здоровье в старости. И это самое печальное, что многие его теряют. Причем задолго до прихода самой старости. Или уже на ближайших подступах!

– К сожалению, таких людей, которые не только ведут активный образ жизни, как ни печально, очень мало.

– А Кальман?

– А что Кальман? Никакую активную жизнь она не вела! Ну кроме того, что она курила, любила выпить рюмку каждый день и при этом ничем не болела. И это очень сомнительно, что такой образ жизни – пример для подражания. Особенно курение.

Начинается шум в зале. Возгласы: так не бывает. Возмущенный ропот.

Модератор:

– Коллеги, давайте будем немного спокойнее. Слишком много высказываний, похожих на лозунги. И сплошные восклицательные знаки. Продолжаем.

– Не у всех есть энергия на деятельность. Когда умер мой отец, то мать погрузилась в тяжелую депрессию и прожила почти десять лет в таком состоянии. И мне видится, что так рано или поздно будет у всех. И мы не исключение. Дети у всех моих коллег уже выросли и мои уехали от меня. Господи, хоть бы подольше вдвоём с мужем оставаться, ведь одиночество для меня просто реальная погибель.

– Старики разные. Отношение детей к ним тоже крайне разнообразное. Ведь, что посеял, то и пожнешь. Хочется, чтобы меня это обошло и буду рассуждать, когда «перепрыгну». Но я работаю на двух работах, у меня мало времени, чтобы их воспитывать. Мы с мужем просто выживаем. Нашу профессию последнее время сделали, как некую машину-соковыжималку, только из врачей.

– Да, коллеги, а нам еще нужно быть добрее к окружающим нас пациентам в возрасте! А у нас на это нет времени, мы даже не можем их