окно рядом с обеденной зоной.

Я наблюдаю за тем, как вилка скрывается между сочных губ Тины, и сглатываю слюну. Мне надо есть, а не раздевать Тину глазами, но я не могу оторвать от нее взгляд. Интимная обстановка обостряет ощущения, и я чувствую, что момент, когда я достигну черты, крайне близок. Еще немного – и я просто наброшусь на Тину, не оставив ей возможности отказаться или сбежать.

– М-м-м, так вкусно, – произносит она, а у меня сводит в паху от этого негромкого стона.

Я помню, как она умеет стонать, и как все ее тело трясется от оргазма. Горячая, сладкая секси-мамочка. Я бы сейчас с радостью разложил ее на столе и сожрал вместо ужина, потому что мой сексуальный голод намного сильнее и острее, чем обычный.

– Тебя мама научила готовить? – Тина вырывает меня из фантазии, в которой она голая распластана на столе, а я пирую на ее теле. Мне приходится прочистить горло, прежде чем ответить.

– Немного мама, немного интернет, немного друг.

– Друг?

– Ага, у меня есть друг Серега, шеф-повар в столичном ресторане. Мы росли вместе, и уже в шестнадцать он умел приготовить шоколадный фондан и крем-суп с гребешками. Охуенный повар. В смысле, классный, – исправляюсь, чтобы не смущать Тину. – Короче, он поступил в кулинарное училище и некоторое время задрачивал меня тем, что пытался поделиться своими навыками. Сначала меня это раздражало, но его фанатизм к еде был таким заразительным, что и я начал учиться готовить.

– Ну прям человек тысячи талантов, – хмыкает Тина. – Есть вообще хоть что-то, чего ты не умеешь?

Я задумываюсь. Я человек увлекающийся, так что все, за что брался, должен был довести до совершенства. Если прыгать с парашютом, то непременно выучиться и стать инструктором. Если заниматься страйкболом, то профессионально. Если под видом страйкбольного бизнеса гонять оружие, то непременно крупными партиями. Но как-то эту сторону своей жизни открывать перед Тиной не хочется. И я даже впервые начинаю задумываться о том, чтобы свернуть опасный бизнес. Раз уж у меня появилась та, о чьей безопасности мне нужно позаботиться, нужно минимизировать риски.

– Есть, – наконец отвечаю я.

– И что же это? Я прямо заинтригована, – она произносит это таким голосом и смотрит так… выглядит очень женственно и соблазнительно. Хитроватый прищур блестящих глаз и эта сексуальная улыбка… Р-р-р! Реально сожру ее сегодня! Или сдохну.

– Ты будешь смеяться.

– Обещаю сдержаться.

– Я не умею завязывать шнурки.

– Что? Шнурки? – начинает хохотать Тина. – Ты врешь.

– Вру, – смеюсь вместе с ней.

– Значит, ты все-таки умеешь все.

– Вряд ли все, но многое, – мой голос сам понижается, неконтролируемо.

Мы с Тиной залипаем друг на друге. Не перестаем улыбаться, но смех прекратился, а между нами потрескивает электричество. Я облизываю губы, и она повторяет мой жест. Ну все! Больше не могу терпеть!

Встаю и, протянув руку, помогаю Тине подняться из-за стола.

– Мы же не доели, – произносит она тихо.

– Позже. У нас еще будет время поесть.

Резко дергаю ее на себя, заставляя буквально упасть в мои объятия. Она охает, но не успевает что-то сказать, потому что я накрываю ее губы своими и, подхватив на руки, несу к кровати.

Глава 26

Андрей

Уложив Тину на кровать, выпрямляюсь и стаскиваю с себя футболку. Взглядом прожигаю тело секси-мамочки, и она ерзает на кровати, устраиваясь поудобнее. Лицо и грудь горят, губы влажные от поцелуев. Черт, меня так накрыло желанием, что я даже не знаю, с чего начать. Хочется всего: облизывать ее сладкие соски, ввинтиться языком в промежность, целовать роскошные ноги, засасывать тонкие пальчики с нюдовым маникюром. И эти губы. Между ними хочется вставить член, а еще целовать и кусать, пока они не опухнут от этих ласк.

Снимаю джинсы и забираюсь на кровать. Ложусь рядом с Тиной и пытаюсь обуздать свои звериные инстинкты. Чуть позже я покажу ей, каким бываю несдержанным, а сейчас хочу наконец насладиться этим роскошным телом.

Медленно тяну вверх подол темно-зеленого платья, глядя на то, как обнажаются все новые участки белой кожи.

– Ты же уже видел меня голой, – хрипло бормочет Тина. – К чему эта долгая прелюдия?

Перевожу взгляд на ее лицо и улыбаюсь.

– К тому, что я чувствую себя человеком, который получил долгожданный подарок и теперь разворачивает его. Позволишь мне насладиться процессом?

– О, боже, – хихикает она и прикрывает глаза ладонью. – Теперь я чувствую себя странно. Как будто подгоняю тебя.

– То, что ты хочешь меня так же отчаянно, как и я тебя, – это нормально. Запомни: в нашей спальне нормально вообще все, кроме членовредительства. Все остальное мы попробуем, если нам того захочется.

Моя рука уже достигает кромки кружевных трусиков практически в тон платью. Они чуть темнее, кажутся даже почти черными. На резинке пришит маленький бантик, а под ним на цепочке болтается крохотный камешек. Игривый элемент, полностью разрушающий стереотипы о том, что сорокалетние женщины слишком серьезны. Ни хрена подобного. Такие же девочки, какими были и в двадцать, только мозгов побольше.

Наконец я снимаю с Тины платье, насладившись тем, как постепенно мне открывался вид на ее роскошное тело. Любуюсь тем, как тонкое кружево обнимает потрясающую грудь, а твердые камешки сосков так и норовят прорвать тонкую ткань.

– Давай-ка избавим тебя от этого, – произношу тихо и тянусь к застежке на спине, но Тина внезапно прикрывает грудь.

– Окна не зашторены. – Она бросает взгляд на огромное окно.

– Там никого нет, – отвечаю, потому что знаю это наверняка. За моим окном открывается вид на пустырь, за которым в низине лежит город. Я, между прочим, переплатил за этот вид, поэтому здесь не предусмотрены шторы, чтобы не закрывать крутую панораму города.

– Мне все равно неуютно.

– Ладно, – после некоторых сомнений соглашаюсь я.

Поднимаю с прикроватной тумбочки пульт и нажимаю на кнопку, после чего жалюзи с тихим жужжанием начинают опускаться, отрезая нас от остального мира.

– Так лучше? – спрашиваю, заглядывая в глаза Тины, а потом включаю висящие над тумбочкой лампы, чтобы лучше видеть красоту передо мной.

– Да, так лучше, – выдыхает она и обнимает меня за шею.

На моменте, когда короткие ноготки легонько царапают мой затылок, у меня окончательно срывает тормоза. Я пытался действовать медленно и аккуратно, но так отчаянно хочу Тину, что уже дымлюсь во всех стратегически важных местах.

Устроившись между ног Тины, вдавливаюсь каменным стояком в ее промежность, и она тихо ахает. Я практически стону, ощущая влажный жар через тонкое кружево трусиков и трикотаж моих боксеров. Сейчас вся одежда ощущается лишней, раздражающей