– Ты – один из самых дотошных учеников, которых я только видела. Ты целеустремленная, но иногда это слишком сужает твой угол зрения. У того, что ты не знаешь, чего хочешь, есть какая-то причина. Установи причину, и, я уверена, ты найдешь ответ. У тебя есть еще пара недель, чтобы об этом подумать, а я всегда на месте, если понадобится поговорить. Но тебе пора идти – сейчас здесь будет отец Криса Миллера.

Папа Криса – ветеринар, он в разводе, и мисс Фрэнсис положила на него глаз еще в начале учебного года. Кстати, Флотсам и Джетсам тоже не возражают.

Я пожелала ей удачи и вышла.

Снаружи вовсю шел урок физкультуры. В воздухе плыли разные звуки: что-то грохотало, звучали голоса, звенел чей-то смех, верещал свисток.

Ко мне размашистой походкой, сунув руки в карманы, подошел Бенни.

– Роза! – Он пошел рядом со мной. – Что ты здесь делаешь? Опять замышляешь brujería?

– Встречалась с мисс Фрэнсис.

– У тебя проблемы? В последнее время о тебе постоянно судачат.

– Знаешь, не все люди встречаются с консультантом только тогда, когда у них проблемы. И что же обо мне говорят?

Он широко ухмыльнулся своей типичной ухмылкой, и я закатила глаза:

– Ладно, неважно.

Я заметила, что он был в обычной одежде, а не в спортивной.

– Что, освобождение?

– Дурацкое колено лишает меня самого интересного, – произнес он вроде бы в шутку, но тон был серьезным.

– Футбола, например?

– Мы ж не о футболе говорим.

Я вздохнула. До чего ж он упрямый.

– Ты типичный Телец.

– И не об этом тоже. Мы говорим о твоем парне из книжки «Старик и море».

– Что?! Ну вы все даете. Он не мой парень, – сразу огрызнулась я, хотя в груди что-то все-таки пугающе сжалось. – И если уж на то пошло, не старик.

– Я слышал кое-что другое.

– Это потому что ты плохо слушаешь.

– Допустим. Но все-таки правда, что у него есть лодка?

– А что? – с подозрением спросила я, а потом на меня свалилось осознание, почему он спрашивает. – Да господи боже мой! Во-первых, я в курсе, какое у меня проклятье. А во-вторых, это вообще неважно, потому что он не мой парень!

– Да я вообще не об этом. – Он понизил голос и осторожно огляделся. – Мне кажется, я знаю, где золотая черепаха.

Мне страшно хотелось есть. Если поспешить, то я еще успею на ланч и не пропущу croquetas из-за того, что мистер Пенья переключился на обед.

– Что… Бенни, ты серьезно? Тебе, по-моему, пора притормозить. У нас нет шансов найти сокровище Порт-Корала.

– Я нашел карту.

– Чью карту?

– Ту самую карту. Каждый год делали карту, с которой начинались поиски. Но в тот год ее так и не нашли, и, соответственно, не нашли черепаху. А те, кто ее делал, так и не рассказали, где ее спрятали.

– И ты нашел ту карту?

– На второй паре я занимался самостоятельно. Ну и так вышло, что мне понадобилось кое-что поискать в старых кладовках. В общем, сегодня я нашел выпускные альбомы с фотографиями начала 2000-х. Я стал искать наших родителей, и там, прямо в коллаже, была карта города в стиле граффити. И как ты думаешь, что я на ней увидел? Чертову золотую черепаху!

– И что, раньше никто не заметил?

– Это же выпускной альбом. Их никто даже не открывает. Плюс карта очень непонятная, столько всего нагромождено. Все-таки стилистика тогда была совершенно безумная.

– Подожди-ка. А как все это связано с тем, есть ли у Алекса лодка?

– Потому что черепаха на острове.

Я остановилась как вкопанная. Мне нельзя на барьерные острова! Хотя, с другой стороны, неделю назад я думала, что не могу пойти в бухту.

– Мы станем легендами этого города. – Бенни лучезарно улыбнулся. – Надо только попросить твоего старого рыбака нас туда отвезти.

Я пронеслась по городу, на бегу взбивая бело-розовые лепестки, и ворвалась в El Mercado. У Алекса нет телефона, что означает: мне придется отправиться в бухту и там, я не знаю, подавать ему сигналы флажками с причала или что-то в этом роде. Но сначала жизненно необходимо поесть.

В витрине за стеклом еще оставались крокеты. А чуть подальше в ней располагались новенькие десерты, и слойки там тоже были. Джекпот. В воздухе витал сладкий запах корицы – видимо, выпечку только что привезли. Я поискала глазами мистера Пенью, но за стойкой возился кто-то другой, сгружая коробки с печеньем. В окно у него за спиной пробилось вечернее солнце и осветило голубые волны у него на руках и запорошенную мукой серую рубашку.

– Так это ты делаешь выпечку?!

Алекс замер на месте, потом поставил последнюю коробку на пол и обернулся.

– Роза?

Я обвела руками коробки со сладостями, стоявшие между нами:

– Ты все это испек? – Он кивнул. – Но почему ты не говорил?

Он удивился:

– Ты же не спрашивала.

– Если бы я такое испекла, я бы рассказала всем и каждому! Я бы начинала каждый разговор со слов: «Кстати, позвольте сказать пару слов о дульсе де лече». О господи! – Я закрыла свое покрасневшее лицо ладонями. – Ты делаешь дульсе де лече. – Я застонала.

– Это хорошо?

– Слишком, – пробормотала я, не убирая рук от лица.

Из кухни вышел мистер Пенья. Он глянул на меня и мрачно сказал:

– Осталось всего три. – И положил крокеты для меня в бумажный пакет. Потом он начал выставлять в витрину рис, а мы с Алексом так и остались стоять.

Я посмотрела на него:

– У тебя есть пара минут?

Он достал из кармана автомобильные ключи.

– Без проблем. Только нужно отогнать грузовик обратно в бухту.

Я пошла за ним к выходу. Это просто чудо, что в комнате для отдыха никого не было, и, соответственно, нас никто не видел. Он что, улыбается? Хотя вечернее солнце било в глаза, поэтому, скорее всего, он просто щурится. И вообще, надо перестать пялиться на его губы. Мы остановились возле старого грузовика синего цвета, и я от волнения крепко схватилась за лямки своего рюкзака.

– В общем, есть такая местная легенда, которой миллион лет, про то, что старшеклассники…

– Золотая черепаха.

Я с облегчением проговорила:

– Так ты про нее знаешь?

– Я тоже здесь вырос, Роза. – Он иронично наклонил голову.

– Мой друг нашел карту. – Я огляделась вокруг и наклонилась к нему поближе. Он тоже наклонился, и я сразу же сбилась с мысли, почувствовав запах выпечки и тепло его кожи. Я наклонилась еще ближе и шепотом сказала: