Ветчинные рулетики с тремя сортами горчицы были уже почти готовы, но, хоть их и невозможно испортить, если подать семидесяти-восьмидесяти голодным ведьмам одни только рулетики, можно не просто Испортить, но совершенно Угробить Вечеринку. Поэтому к дому везли караваи хлеба, куски жареного мяса и банки с солёными и маринованными огурцами, такими большими, что они смахивали на утонувших китов. Ведьмы, как правило, обожают соленья и маринады, но самое любимое их блюдо — это то, за которое не нужно платить. Да, если хотите угодить ведьме, поставьте на стол побольше дармового угощения, причём так много, чтобы гостья могла набить им карманы и полакомиться ещё и дома.

Как оказалось, госпоже Вероломне тоже не пришлось платить за угощение. Люди отказывались брать деньги. А ещё они отказывались уходить сразу и болтались у задней двери, пока не улучали минутку перемолвиться с Тиффани парой слов. Когда она, оторвавшись ненадолго от нарезки и раскладки, выходила к ним, разговор всякий раз складывался примерно одинаково:

— Так она что, правда скоро умрёт?

— Да. Завтра утром, примерно в полседьмого.

— Но она же очень старая!

— Да. Наверное, в этом-то всё и дело.

— Но как же мы будем без неё?

— Не знаю. А как вы обходились до её появления?

— Она была всегда! Она всё знала. Кто теперь будет говорить нам, что делать?

А потом они спрашивали:

— Это ведь не ты займёшь её место, нет? — И бросали на Тиффани взгляды, в которых ясно читалось: «Только не ты. Ты даже чёрное не носишь».

В конце концов Тиффани всё это надоело хуже горькой редьки, и она резко спросила у хозяйки, которая привезла шесть жареных кур:

— А как же то, что про неё рассказывают? Что она может ногтем большого пальца вспороть брюхо нехорошему человеку?

— Ну да, так говорят, но ни с кем из наших знакомых ни разу такого не случалось, — ответила женщина тоном оскорблённой добродетели.

— А демон в подвале?

— Да, я слышала о нём… Правда, сама никогда не видела. — Женщина с подозрением посмотрела на Тиффани. — У неё ведь и правда в подвале демон?

Она расстроилась бы, узнав, что его там нет, подумала Тиффани. Ей в самом деле нужно, чтобы в подвале этого дома жило чудовище!

Однако, насколько Тиффани знала, этим утром там можно было найти лишь орду спящих после попойки Фиглей. Даже если бросить Фиглей посреди пустыни, не пройдёт и четверти часа, как они отыщут какое-нибудь жуткое пойло и напьются.

— Поверьте, госпожа, не стоит будить то, что скрывается в этом подвале, — натянуто улыбнулась Тиффани.

Хозяйку это, похоже, успокоило, но потом она встревожилась снова:

— А пауки? Это правда, что она ест пауков?

— Я знаю только, что в доме полно паутины, но ни одного паука днём с огнём не сыщешь! — сказала Тиффани.

— О, вот и хорошо. — Женщина выглядела очень довольной, словно её посвятили в страшную тайну. — Кто бы что ни говорил, госпожа Вероломна всегда была настоящей ведьмой! У неё и черепа есть! Она небось заставляет тебя их полировать, да? Ха! Она может просто посмотреть на человека, и у него глаза выпадут!

— Хотя она ни разу так не делала, — вмешался мясник, который привёз огромный поднос с сосисками. — По крайней мере, ни с кем из нашей округи.

— Это верно, — неохотно согласилась хозяйка. — Госпожа Вероломна к нам очень добра.

— Да уж, госпожа Вероломна ведьма что надо, словно из древних времён, — продолжал мясник. — Словом может приложить так, что взрослые мужчины штаны намочат. А этот её ткацкий станок! Знаете, зачем он ей? Пока человек говорит, она вплетает в ткань его имя, и если он говорит неправду, нить обрывается и лжец умирает на месте.

— Да, такое нередко случается, — подтвердила Тиффани, а сама подумала: «Потрясающе! Боффо живёт собственной жизнью!»

— Да, сейчас таких ведьм уже и не сыщешь, — вступил в разговор фермер, доставивший четыре дюжины яиц. — Нынешние только и умеют, что фокусы показывать да плясать без ничего.

Тут все вопросительно посмотрели на Тиффани.

— Зима на дворе, — холодно сказала она. — И у меня ещё куча работы. Ведьмы скоро начнут собираться. Спасибо большое, всего вам доброго.

Она пересказала этот разговор Петулии, пока они ставили яйца вариться. Петулия не особенно удивилась.

— Эмм, они гордятся ею, — сказала она. — Я слышала на свиной ярмарке в Ланкре, как они хвастались, какая у них страшная ведьма.

— Хвастались?!

— И ещё как. «Думаете, ваша матушка Ветровоск страшная? Ха! У нашей ведьмы в доме черепа! И демон! И она будет жить вечно, потому что вместо сердца у неё часы и она их постоянно заводит! И она ест пауков, вот! Как вам такие отравленные яблочки, а?»

«Достаточно выпустить в мир боффо, и оно будет работать само по себе, — подумала Тиффани. — Наш барон сильнее, чем ваш барон, наша ведьма ведьмастее, чем ваша ведьма…»

К четырём стали собираться ведьмы, и Тиффани отправилась регулировать воздушное движение. Аннаграмма прилетела одна. Она выглядела очень бледной и щеголяла таким количеством оккультных украшений, что и вообразить невозможно. А матушка Ветровоск и госпожа Увёртка прибыли почти одновременно, и возникла заминка: они долго нарезали в воздухе круги и каждая с подчёркнутой вежливостью отказывалась садиться первой. В конце концов Тиффани отправила их на посадку подальше друг от друга и поспешила прочь.

Зимовея не было ни видно, ни слышно, и она не сомневалась, что почувствует, если он объявится поблизости. Тиффани надеялась, что он сейчас где-то далеко, организует вьюгу или руководит штормом. Воспоминание о жутком голосе, раздавшемся из её собственного рта, занозой застряло в голове и не давало покоя. Как моллюск обволакивает попавшую между створками песчинку перламутром, Тиффани пыталась избавиться от этих мыслей, завалив их общением с людьми и тяжёлой работой.

Погода наладилась. День как день, сухой и тусклый, обычный для начала зимы. Кроме угощения, больше ничего устраивать не было нужды. Ведьмы сами отлично устраиваются. Госпожа Вероломна восседала в своём кресле, приветствуя как старых друзей, так и старых врагов[10]. В доме для всех гостий было слишком тесно, поэтому они разбрелись по саду, обмениваясь слухами и напоминая старых ворон или, скажем, кур. У Тиффани не было времени с кем-нибудь толком поговорить, она была слишком занята, таская из кухни подносы с закусками.