– Да, – вымолвила Эльза. – Пыль собирается. Обычная пыль, словно что-то нагоняет воздух в коридор.

– Быть не может, – сказал Давид, освещая стены коридора. – Здесь нет вентиляции.

– Это с севера дует!

– Тише. – Давид прислушался. – Пол вибрирует.

– Не чувствую.

– Наверное, показалось.

– Подожди!

Эльза вытащила револьвер, опустилась к рельсу. Давид в сомнении смотрел, как девушка ложится на рельс, прикладывает к нему дуло револьвера, а рукоятку к зубам. Полежав так полминуты, Эльза встала, но револьвер не убрала – держала в руке и явно была готова встретить мишень.

– Бетховен так музыку слушал, когда оглох, – сказала она. – Тоже в книжке прочитала.

– Кто такой Бетховен?

– Не помню уже. Там точно вибрации, причем ритмичные. Работает механизм.

– Может, дрезина едет?

– Нет, это где-то через стенку, недалеко отсюда. – Эльза хватанула ртом пыль, закашлялась.

– Наденем-ка противогазы, – предложил Давид.

Они быстро нацепили на лица маски, вкрутили фильтры. Было самое время – защита требовалась и глазам. Давид попытался что-нибудь понять по составу пыли, но ничего, кроме ржавчины, не разобрал. Он в который раз пожалел об отсутствии дозиметра. Кроме того, становилось попросту холодно.

– Ищи вдоль стены, – пробубнила Эльза сквозь резину. – Я проверяю правую.

Она принялась осматривать каждый квадратный метр стен в поисках возможного потайного хода. Вибрации стали все ощутимее, теперь к ним добавились звуки. Где-то совсем рядом работало непонятное устройство.

– Эльза! – крикнул сзади Давид. – Кажется, нашел.

Девушка повернулась. Давид стоял перед старой дверью с обычной ручкой, похожей на те, которыми отделялись комнаты в администрации Датаполиса. Впрочем, из-за зеленых разводов на двери ее запросто можно было бы пропустить.

– Открывай, – сказала Эльза.

Давид подергал ручку.

– Заперто, – сказал он. – Ну-ка, дай револьвер.

– Я сама. – Эльза прицелилась, взвела курок и потянула скобу.

Выстрел сломал замок, и Давид окончательно выбил дверь ногой. Держа автомат, он ворвался внутрь, позволяя Эльзе обеспечивать дополнительный свет.

Они оказались в переходном коридоре, метров через шесть которого была еще одна дверь, попроще на вид. На ней висела пожелтевшая от времени схема метрополитена с обведенным пунктом.

Давид подошел, посветил, ткнул пальцем.

– Вот где мы, – сказал он. – Гидропарк. Красная линия.

Он посмотрел на Эльзу вопросительно. Девушка кивнула.

– Значит, заходим, – сказал Давид и повернул ручку. – Здравствуй, дивный новый мир.

Подземный комплекс продолжал жить, не замечая присутствия Иона. Со своего места учитель видел механизмы, двери, коробки, всякое станционное барахло. Никакого намека на кое-как налепленные этажи и переборки, которые на любой станции Креста занимали большую часть места. Тут, похоже, с пространством все было хорошо – и это производило небывалое впечатление.

Альбина не торопила учителя, глядя на его растерянность, переходящую в азарт и обратно. Иону казалось, что это сон, но откуда тогда такое обилие натурально выглядящих элементов, которых он и в глаза не видел даже на старых фотографиях? Он стал машинально подсчитывать, сколько человек может вместить такой комплекс, даже если не возобновлять очистку воздуха целый месяц. Похоже, что весь Крест запросто поместился бы в один только этот котлован. Вместе с тем у учителя не было даже малейшего желания перетаскивать общество Креста с его заморочками в это чудесное место. Здесь было видно, что люди по-настоящему заботились о благополучии всего дома, а не только собственного тела и рваного куска матраца и пары фанерных перегородок. Какая еще Харьковская со своим музеем? Вот он, настоящий музей, хранящий веру человека в ценность обустройства, развития и процветания. От одних только запахов чего-то хвойного голова начинала кружиться, а свежая краска казалось и вовсе мифической.

– Да, недостроенная четвертая ветка, – сказала Альбина с гордостью. – Так и не была пущена в эксплуатацию ни разу. Никто даже не знал, что уже и станции есть, и перегоны – правда, рельсы там не везде, но пешком ходить можно, и даже на велосипеде кататься. С регенерацией кислорода все в порядке. Спальные места, техника, пищевые запасы – обо всем этом позаботились задолго до того, как решили достраивать непосредственно инфраструктуру метрополитена. Вагончиков, кстати, у нас нету, ни одного. Кроме этого вот красавца в центре. Производство не стали по станциям разводить, чтобы не терять время на вечные покатушки туда-сюда, но и без того приходится швыряться по всей ветке чуть ли не каждый день. Здесь недели не проходит, чтобы не пришлось объезжать все станции сразу, вечно причины находятся. А торчать всей толпой в одном месте тоже нельзя – другие участки придут в негодность, все время следить нужно. Мы с тобой находимся в столице. Станция Огородная.

Учитель вцепился в перила, словно боялся, что его сейчас унесет ветром впечатлений, закружит в смерч непонимания и сдует с отработанным воздухом в воздуховоды.

– Я знала, что тебе понравится, – вымолвила Альбина.

– Что это? – спрашивал Ион. – Как? Откуда?! Почему мы никогда о вас не слышали?

– Потому что Кресту нет до нас дела.

– Это надо исправить.

– Полностью с тобой согласна. Я бы очень хотела, чтобы Крест о нас узнал. Да и не только я – все местные это хотят.

– Не вижу проблемы, – сказал Ион с жаром. – Я вернусь в Датаполис, поговорю с Кипарисом. Поверить не могу, в Киеве еще кто-то выжил!

– Думаю, надо в самом деле поговорить с Кипарисом, – согласилась Альбина. Она выглядела немного скованно, словно не решалась раньше времени разъяснить свою мысль. Но Ион все прочувствовал.

– Что? – спросил он. – В чем проблема? Говори же, все равно придется друг другу доверять. Или у тебя свой человек в Кресте?

– Никого, кроме тебя, – ответила девушка, подбирая слова. – Теперь я даже к «Птицам» не смогу обратиться, если что случится…

Ион помолчал, снова вспомнив Кондора.

– Зачем он пошел в таран на небоскреб? – спросил учитель. – Зачем ты дала ему команду?

Альбина отвернулась, осмотрела комплекс, словно хотела передать право ответа кому-то другому.

– Пойми меня правильно, – вымолвила она. – Кондор не сделал ничего такого, чего не хотел бы сделать сам. Я не приказывала ему идти на то, что противоречило его желаниям.

– Ты сказала «каждому воздастся по призванию».

– А разве это не так? Это то, чего желает каждый для себя, и порой – для других. Кондор видел не здание, а опасность в форме гигантской машины мозгового контроля. С ним был грузовик-бомба. Он принял решение. Зачем – я не знаю. Думаю, он был прав во всем.