Его руки, лежавшие на бедрах, нервно шевельнулись, длинные пальцы напряглись, впившись в обтянутую брюками плоть.

Хелен обдало теплом его тела. У нее было такое ощущение, словно она прижимается к его обнаженной груди. Сердце ее оглушительно забилось, дыхание стало прерывистым.

Курт видел пульсирующую жилку на изящной шее Хелен и ощущал такую же пульсацию у себя на виске. По его вздымающейся груди текли струйки пота, устремившись к напряженным мышцам живота.

Хелен помедлила с ножницами в руке, прижав тыльную сторону ладони к влажному лбу.

Курт чувствовал, что должен что-то сказать, снять напряжение, становившееся нестерпимым.

– Ужасно душно сегодня.

Хелен кивнула:

– Да, ни ветерка.

– Наверное, к вечеру пойдет дождь.

– Вполне возможно.

Напряженные и разгоряченные, они говорили о погоде, о наступающем сезоне гроз, старательно избегая встречаться взглядами. Холодными как лед пальцами, несмотря на жар во всем теле, Хелен продолжала торопливо стричь угольно-черные пряди, отчаянно желая закончить.

– Ну вот, – сказала она, облегченно вздохнув, и отступила на шаг, – с этим покончено.

– Вы уверены? – тихо спросил Курт, и она поняла, что он имеет в виду отнюдь не стрижку. Он поднялся, позволив полотенцу соскользнуть с плеч.

– Да, – твердо ответила Хелен. – Абсолютно уверена.

Пока Хелен нервно стригла черные волосы Курта на веранде своего дома, Найлз Ловлесс тоже делал стрижку. Но не у Скиттера Джонса. Найлз слишком ценил свою роскошную шевелюру, чтобы доверить ее Скиттеру или его молодому помощнику.

Каждую неделю в назначенный день и час в роскошный особняк Ловлессов прибывал из Мобила парикмахер, которому Найлз полностью доверял. Он приезжал, чтобы сделать Найлзу стрижку, отполировать его ногти, побрить холеное лицо и обработать кожу специальными лосьонами.

Сидя в удобном кресле с подголовником в своей личной парикмахерской, Найлз, как обычно, занимался делами, пока его парикмахер, низенький щеголеватый человечек, старательно стриг его белокурые волосы.

Трое служащих Ловлесса почтительно стояли перед шефом, как подданные перед монархом. Они никогда не садились в присутствии Найлза. Собственно, здесь даже не было стульев, кроме кресла, в котором восседал Найлз. Его широкие плечи прикрывала полосатая накидка, элегантно обутые ноги, скрещенные в лодыжках, покоились на мягком табурете.

Здесь, в собственном парикмахерском салоне, Найлз вел дела, которые предпочитал держать в тайне от своих сограждан. И жены. Мужчины, терпеливо стоявшие перед ним, были доверенной, поштучно отобранной троицей, которой он мог поручить любое дело, уверенный, что они не станут болтать. Парикмахер также не стал бы распространяться о том, что мог случайно подслушать. Найлз хорошо платил ему за услуги и молчание.

Во время стрижки Найлз неожиданно сделал парикмахеру знак остановиться, сорвал с плеч накидку, щелкнул пальцами и указал на жилет, лежавший на массивном комоде орехового дерева.

– Дайте мне жилет.

Приказ был выполнен в мгновение ока.

Найлз взял жилет, полез во внутренний кармашек и вытащил золотые часы с бриллиантами, подвешенные на массивной золотой цепи. Бросив жилет одному из своих верных слуг, он поднял руку и начал раскачивать часы, как маятник.

– Как вы думаете, ребята, сколько стоит эта вещица?

– Сотню, – предположил один.

– Тысячу, – заявил другой.

– Не имею понятия, – признался третий.

– Она бесценна, – сказал Найлз.

Он перестал раскачивать часы, сжал их в ладони, поддел большим пальцем блестящую крышку, открыл и помолчал, разглядывая сентиментальную надпись, выгравированную внутри.

– Моя жена подарила мне эти часы на свадьбу. – Мужчины молча кивнули. Они видели эти часы множество раз. И знали, как они дороги шефу. – Моя милая Пэтси, – произнес Найлз почти благоговейно, – обожаемая мать моих детей.

Он захлопнул крышку.

– Ловите!

Найлз бросил свои бесценные часы трем застигнутым врасплох мужчинам и хмыкнул, когда они кинулись ловить их в ужасе, что столь дорогая вещь проскочит мимо их рук и разобьется о мраморный пол.

– Поймал, босс, – сообщил довольный Гарри Бойд, крупный мужчина, успевший подхватить часы. Двое других, здоровяк Джим Лоуган и лысеющий Расс Картер, облегченно вздохнули и обменялись взглядами.

– Один из вас – только один – должен отправиться сегодня ночью на старую ферму Берков, – сказал Найлз. – Когда приедете туда, убедитесь, что все спят. Спрячьте эти часы где-нибудь в хозяйственных постройках. Постарайтесь сделать так, чтобы янки или его сопляк не наткнулись на них случайно, но чтобы они быстро нашлись, если поисками займутся представители властей.

Мужчина, державший в руке карманные часы, скептически нахмурился:

– Хорошая идея, босс, вот только как вы повесите это дело на янки? Вы же сами сказали, что только сегодня познакомились с ним. Он даже не знает о часах, не говоря уже о том, что у него не было возможности их спереть.

Найлз самодовольно ухмыльнулся:

– Ошибаешься, Бойд. Когда я столкнулся с янки в городе, я пожал ему руку. Затем повернулся к нему спиной и принялся восхищаться его жеребцом. Видимо, этот подлый ублюдок воспользовался моментом, чтобы обчистить мои карманы.

Мужчины рассмеялись, качая головами, в восторге от изобретательности шефа.

– Завтра к этому времени янки будет в тюрьме, – доверительно сообщил Найлз, блестя глазами. – И, будучи добросердечным человеком, я великодушно соглашусь снять обвинение, если Нортвей согласится убраться из Алабамы. Причем немедленно. – Найлз откинулся в парикмахерском кресле, сцепив ладони на затылке, и хитро улыбнулся. – Ну а поскольку у бедняги нет денег, чтобы покинуть наш округ, а тем более чтобы добраться до Мэриленда, я любезно предложу купить у него жеребца, предоставив ему тем самым необходимые средства.

И снова трое мужчин рассмеялись, одобрительно кивая.

Найлз опустил руки и подался вперед, поочередно взглянув на каждого из своих подручных.

– Я хочу получить ферму Берков и строевой лес. Я хочу, чтобы этот синебрюхий ублюдок убрался из Алабамы раньше, чем он даст Хелен Кортни возможность продержаться еще один год. Я хочу, чтобы жеребец янки стал моим. Я хочу, чтобы этот великолепный конь участвовал в скачках на ежегодной ярмарке округа Болдуин. – Он выдержал паузу и, растянув губы в холодной улыбке, спросил: – Как по-вашему, ребята, мне это удастся?

– Конечно, босс! Что за вопрос? Можете положиться на нас, – хором заверили они его.