* * *

Бесков в свое время считал, что отпуск футболистам проводить нужно так, как он считает нужным. Он сам ездил в Кисловодск в санаторий «Красные камни». И футболистам тоже брали путевки именно туда. Там есть туристические горные маршруты – «Малое седло» и «Большое седло». Бесков их любил.

В 1979 году я прилетел в Кисловодск одним из последних. Константин Иванович встретил у входа. «Приехал? – спрашивает. – Ну вот сейчас отдохнешь! Завтра собираемся в 7 утра, пойдем в гору».

Ну в гору так в гору. Сил у меня много, не ропщу. А вот ребята были очень огорчены этой инициативой. Я и вперед сбегаю, и обратно вернусь, пока они своей группой еле-еле в гору поднимаются. Вот что значит – молодой.

Из воспоминаний Александра Хаджи:

– Игроки в эти поездки могли брать с собой жен. А Бесков жил в отдельном домике. Как-то приходит в общий корпус: «Три дня уже прошло, а ко мне никто не даже в гости не зашел». Понятно, ребятам хотелось отдохнуть от его деспотии.

Что делать? Пришлось мне составлять компанию Константину Ивановичу – раз уж попался ему в сети. И весь отпуск получился насмарку. Никогда не забуду одну прогулку вместе с ним. Как-то сидели в номере до поздней ночи, разговаривали. Потом разошлись спать. Рано утром Бесков будит:

– Вставай, соня, что разлегся? Пошли гулять в горы.

Я протираю глаза. Время семь утра, а разошлись мы в пять. Я пошел вместе с ним и чуть не помер по дороге. Хорошо, что в конце первого подъема была шашлычная. Говорю ему:

– Константин Иванович, я здесь останусь, а вы идите в горы дальше.

Приезжаю в Москву. Старостин улыбается:

– Ну что, отдохнул?

* * *

В конце сезона нам по профсоюзной линии устраивали коммерческие поездки за границу. Это была возможность немного подзаработать, а заодно приодеться и жен приодеть. Мы были в Мексике, в Германии – там у нас вообще был тур по пивзаводам. Нам давали суточные. Не очень большие – около 100 долларов на всю поездку. Но на джинсы и кофты вполне хватало.

Одну поездку – в Марокко в конце 1979 года – я запомнил на всю жизнь. Нас поселили в гостинице в городе Марракеш. Я жил в одном номере с Володей Никоновым (он, увы, ушел из жизни совсем молодым). Я как-то вышел на балкон подышать свежим воздухом – разговорился с Жорой Ярцевым и Хидей. Они жили в соседнем номере, а общий балкон был разделен перегородкой. Перед этим выключил свет – скоро надо было ложиться спать. И тут в номер зашел Володя. Он не думал, что я на балконе, и закрыл стеклянную дверь. Я этого не заметил. Думал, все открыто – и рукой вошел в это стекло. Оно вдребезги. Осколки на меня. Вся рука в крови. Повезло еще, что отпрянул, – в этот момент вниз свалился огромный кусок стекла, который мог разрезать меня пополам. В итоге он лишь чуть задел мне нос.

Меня повезли в военный госпиталь. Сделали противостолбнячный укол в живот. И человек пять зашивали мне руку, каждый лоскуточек кожи. Когда вернулся в Москву и показал свою руку местным врачам, они сказали: «Тебе повезло, а могли не пришивать. Взяли бы и все обрезали. И тогда палец у тебя двигался бы только в одном направлении».

Николай Петрович потом допытывался:

– Ну признайся – выпивши был!

– Да нет же, – отвечаю. – Где там найдешь выпить-то? Трезвый как стекло.

– Да, то-то ты в стекло и врезался.

* * *

– Однажды мы с Дасаевым решили почудить – перед Новым годом нарядились в костюмы Деда Мороза и Снегурочки и пошли по квартирам – поздравлять детишек футболистов (многие ребята жили в одном доме). Зашли к Сашке Прохорову, Юрке Гаврилову, Витьке Ноздрину. Костюмы взяли напрокат – у кого-то из игроков родственник работал в таком салоне.

Снегурочкой, естественно, был Ринат – он все-таки симпатичный. Ему нацепили косу, а мне бороду. Взяли с собой конфет, подарков. Поначалу никто не узнавал! Только через пару минут ребята начинали соображать, кто скрывается за нашими костюмами. Мы сами «рассекречивались». Говорили, мол, все про тебя знаем – кто ты, откуда. Было очень весело. Взрослые хохотали больше, чем дети, когда понимали, кто именно пришел к ним перед Новым годом.

Дасаев сейчас совершенно другой. Как и Хидиятуллин. Они серьезные, ходят с планшетами. Но, попадая в нашу компанию, ребята мигом меняются. Проходит 15 минут – и они смеются, рассказывают байки, балагурят. И все возвращается на круги своя. В душе они остались такими же, как и были.

Мое расставание со «Спартаком» получилось резким. Но морально я был готов к такому итогу. Травмы не давали играть в полную силу. И я порой чувствовал – помощник команде из меня уже не тот. Это ощущение давило.

Узел был разрублен в поезде, по дороге из Минска в Москву. Мы проиграли 2:3. Как ни парадоксально, хоть мы и пропустили три мяча, местные признали меня лучшим игроком встречи. Но так вышло, что перед этим матчем «Спартак» уступил еще и «Жальгирису». Видимо, что-то у Бескова накопилось.

Едем домой. Бесков в соседнем купе громко обращается к Старостину: «Николай Петрович, что за капитан у нас? Как он не может собрать команду? Во что они вообще играли?»

А у меня еще нога разболелась. И тут я не выдержал. Встаю и захожу в купе к Бескову. «Константин Иванович, не переживайте, я завтра напишу заявление».

После этого возвращаюсь к своим в купе. Говорю: «Ребята, я действительно играю уже не так, как раньше. Решил, что ухожу».

Гаврилов мне:

– Никуда ты не пойдешь. Мы сейчас лучше Бескова снимем. Пойдем все вместе и решим.

Я говорю:

– Юра, зачем тебе это нужно? Я себя объективно оцениваю. Так что очень прошу тебя – не дергайся.

После этого пошел к Николаю Петровичу. Он долго со мной общался, уговаривал. Но я ему сказал:

– Николай Петрович, вы же знаете. Если я что-то решил, то решил.

С Бесковым у нас остались нормальные отношения. В чем-то он, наверное, был прав. Что это за капитан, который не может собрать команду? Три мяча от Минска пропускаем – куда это годится?

Приехал домой. Наутро отправился в клуб. За ночь мнения своего не изменил. У меня и физическое состояние было уже не ахти. Думал: ну какой я сейчас футболист?

У меня еще за два года до этого были мысли закончить карьеру. Я только начал поправляться после травмы голеностопа. Сыграл одну игру, вторую. Чувствую: болит нога. Уже тогда я подошел к ребятам и сказал: «Видите, помощник-то из меня хреновый. Давайте я либо закончу, либо подлечусь».

Ребята в ответ: «Ты только выйди, мы тебе поможем. Ты нам нужен на поле».