— Уходи, шурави, уходи, я их задержу, — прошептал Саид, пытаясь одной рукой сменить разряженный магазин.

— Вдвоем, только вдвоем, — твердил я в ответ, не понимая, почему американцы вдруг прекратили свою атаку. Ответ нашелся двумя минутами позже, когда до моих ушей донесся рокот приближающихся моторов. Я поднял взгляд вверх… две пары «Апачей» заходили на цель. И самое неприятное, что этой целью были мы.

— Уходи! Уходи, шурави, надо уходить! — требовал лежавший за скалой афганец, но я отрицательно покачал головой.

«Ну, уж нет. Один раз мы вас уже предали. Мы ушли, бросив миллионы людей на произвол судьбы. Второй раз я себе этого не прощу…»

Устроившись удобнее, я упер приклад автомата в плечо, тщательно прицелился и замер, выбирая момент открытия огня. Глупо, но в борьбе умирать все равно легче.

Я нажал на спуск, и мне показалось, что я увидел каждую пулю, бьющую в черный нос пикирующей на меня машины. Магазин быстро кончился… Вертолет, снижаясь, подлетал все ближе. И то, что я все еще оставался жив, являлось лишь прихотью пилотов. Я наблюдал за приближающейся смертью, практически не скрываясь, так что сразу увидел, как вырвались и полетели три дымные струи, но не ко мне, а к хищно ощерившемуся на меня «Aн-64». Один из этих дымных струй-хвостов врезался в вертолет и растекся по нему черным взрывом. «Апач» вздрогнул, накренился, быстро теряя скорость, понесся к земле, рухнул на позиции «рейнджеров» и заскользил, покатился по склону, разбрасывая вращающимися лопастями камни и добывая войне все новые и новые жертвы. Второй вертолет, ведомый столь самонадеянно снизившимся ведущим, попытался, отвернув в сторону, набрать высоту, но поздно — за ним тоже потянулся шлейф дыма, более толстый и насыщенный цветом. Пилоты, поняв, что это означает, предприняли противоракетный маневр — задымление… но тщетно — «Игла-3» выбрала истинную цель, слегка изменила направление, и «Апач», вздрогнув, мгновенно провалился вниз. Экипаж еще мог бы спастись, будь под ними равнина, но тех двух сотен метров, что отделяли вертолет от земли, оказалось мало. Удар. Острая скала смяла кабину и раздавила обоих пилотов. Откуда-то из утробы металлического зверя вырвалось пламя. Черный дым потянулся к небу. Выстрелы в нашу сторону прекратились окончательно. Я приподнял голову и посмотрел вниз. Американцы, покидая с таким трудом отвоеванные позиции, спешно отступали. Видимо, они решили, что к нам пришла многочисленная подмога. Поле боя временно осталось за нами.

— Михалыч, — спускавшийся к нам Эд размахивал раструбом гранатомета. — Ты видел, Михалыч, ты видел? Ты видел, как мы его? Ты видел, как мы его сделали?

— Бинты есть? — я показал рукой на окровавленное плечо Саида. — Перевяжи.

Вслед за Эдуардом, таща на плече тяжелый «РПГ-7», перескакивая с валуна на валун, спускалась Алла. Из портпледа, болтавшегося за ее спиной, торчали запасные выстрелы.

— Ты жив… — Алла села на камень и отвернулась. В последний миг мне показалось, что по щекам у нее бегут слезы. Мне срочно потребовалось пройтись, стало трудно дышать. Я встал, подхватил автомат и начал спускаться.

— Ты куда? — окликнул меня Эд, оказывающий первую медицинскую помощь раненому.

— Да так, — неопределенно ответил я. Не говорить же ему, что мне захотелось побыть пару минут в одиночестве.

— Ну да, — согласился Эдуард, по-своему истолковавший мое желание уединиться, — только поторопись, надо уходить. А то американцы опомнятся…

— Хорошо, я быстро. — Я не останавливался. Непонятные самому себе переживания теснили грудь, заставляя стучать сильнее и без того уставшее сердце. Почти не таясь, я спустился на позиции, совсем недавно занятые неприятелем. Тут и там виднелись успевшие потемнеть пятна крови. Продолжая внимательно поглядывать по сторонам, я сел на небольшой камень. Вид искореженной техники, картина хаоса притягивали. Факел, черный дым, уходящий вверх, и груда скрученного смятого металла, окруженного сотней разновеликих рваных обломков. Меня знобило, наверное, камуфляж, мокрый от пота, сейчас на ветерке испарял напитавшую его влагу и давал столь необходимую и одновременно излишнюю прохладу.

«Пора возвращаться». — Я встал. В камнях что-то блеснуло. Ведомый любопытством, я сделал несколько шагов вперед и увидел лежавший на окровавленной плите массивный бинокль зелено-камуфлированного цвета. Я колебался, с одной стороны, бинокль — вещь нужная, с другой — дополнительный вес. Я спустился немного ниже, нагнулся, поднял оптический прибор, вытер окровавленную сторону о собственную штанину и, подтянув ремешок, повесил себе на шею.

— Михалыч, ты скоро? — донесся недовольный голос Каретникова.

— Иду, — тихо отозвался я, начиная подниматься к ожидающим меня спутникам.

Алла по-прежнему сидела на камне, над ней, как курица над цыпленком, обнимая за плечи и что-то нашептывая, нависал старший лейтенант Шпак. — Все, поднялись и теперь быстренько делаем ноги! — скомандовав нарочито бодро, я сунул бинокль в свой валявшийся среди камней рюкзак и, накинув его на плечи, поспешил наверх к ожесточенно жестикулирующему Исмаилу. На Аллу я даже не посмотрел.

— Да у них тут настоящая пещера Али-Бабы! — пока мы поднимались, Эдик просвещал меня, откуда у них взялось такое богатство — а точнее, эта явившаяся из ниоткуда огневая мощь. — Есть все. Можно вооружить маленькую армию. «ПТУР», граники, ящики с патронами, даже три «ПЗРК» «Игла», теперь два. Нет, ты видел, как мы их уделали? — восторг совершенного его буквально пьянил. — «Апач», «Апач», вот тебе и «Апач», горит, как сука, — сделал вывод Каретников. В чем тут заключалась логика, я так и не понял.

Исмаил, Леха, Ахмед и Геннадий ждали нас наверху.

— Надо спешить, они не простят, — Исмаил-хан показал нам на остатки покоящихся под нашими ногами «Апачей», — американцы скоро вернутся.

— Идем. — Я думал то же самое.

«А сколько им понадобится времени? — машинально взглянул на часы. — И каким образом штатовцы нанесут ответный удар?»

— Леха, Эд, помогите Саиду, — бывший афганский летчик, бывший раб, поддерживаемый Шпаком, передвигался с трудом. Повязки на раненом пропитались кровью, но, слава богу, больше не кровоточили.

— Да запросто! — отозвался Леха и, оттеснив с дороги тяжело бредущего Геннадия, поспешил к афганцу.

— Я сам! — попробовал отмахнуться тот, но куда там. Ребята подхватили худое тело с двух сторон и буквально на руках потащили вверх. Чуть приотставший Ленька тащил оружие раненого, Алла, понуро опустив голову, шла следом.

Около тщательно замаскированной пещеры «Али-Бабы» мы остановились только на минутку, для того, чтобы ребята смогли забрать свои брошенные неподалеку рюкзаки с имуществом.

— Да не стану я его оставлять! — донесся до меня возмущенный голос девушки.

— Да зачем он тебе? — попробовал возразить невидимый мне Ленька.

— Пригодится, — прозвучало несколько тише, но не менее твердо.

— Да он же тяжелый! — Шпак не собирался отступать.