— Тебе какая разница? Понесу же я! — зло огрызнулась Алла.

— Понесет она, — это уже хмыкнул Леха и, кажется, тут же заполучил подзатыльник, во всяком случае, в дальнейшем он помалкивал.

— Так ты еще два запасных выстрела собралась тащить! — закинув оружие за спину, Леонид потрясал перед собой руками.

Я наконец-то сообразил, что речь идет о «РПГ-7».

— Отстань! — Алле, по-видимому, надоело препираться.

— Пусть она тащит свой гранатомет, — снисходительно проворчал Эдуард, — а мы понесем ее.

— Да пошли вы… — Алла все же не сдалась. В чем-то она, конечно, права, но сейчас нашим самым главным оружием защиты являлась скорость. С каждой уходящей секундой я чувствовал растущее напряжение. Вот-вот что-то должно было случиться. Но что именно? В то, что американцы сбросят десант и нам опять придется отбиваться, я не верил: во-первых — скалы, во-вторых — потери. Нет, будет что-то другое.

— Рафик, — тихонько окликнул меня второй летчик, тот, которого звали Ахмед.

Я вопросительно поднял брови.

— Мы остаемся прикрывать уход. Мы решили, — афганец нежно поглаживал цевье своего автомата, лицо его пребывало в спокойствии, и лишь зеленые глаза наполнялись печалью несбывшихся надежд.

— Нет, — я поднялся, стряхивая с себя усталость и давившую на сердце тяжесть ожидания. — Пойдут все, и я не спрашиваю вас, что вы хотите или что желаете. Это приказ. Хотите умереть? Скажите, — я недвусмысленно поднял ствол своего автомата, — нет, поднимаемся и идем, я не для того освободил вас, чтобы вы вновь оказались в рабстве.

— Мы не сдадимся, — прохрипел Саид.

— Вставайте и идите, — я шагнул вперед и нарочито грубо схватил за плечо Ахмеда. — Либо вместе, либо… — договаривать не следовало.

Летчики молча переглянулись, они, похоже, давно научились понимать друг друга без слов.

— Мы пойдем, — вновь прохрипел Саид и, опираясь на плечо друга, поднялся на ноги. Действие далось ему с трудом, на бледном лице выступил пот, но, пересилив себя, он сделал шаг вперед, один, второй, третий.

«Саид выдержит», — мелькнула мысль. Из-за скалы наконец-то появились наши спорщики…

Камни, сплошные коричневые камни, без единого клочка зелени, неровные, один над другим, серость и тут же рядом завораживающая красота, стоит только бросить взгляд вдаль на поднимающиеся в поднебесье пики, украшенные белыми шапками за тысячелетия спрессованного в монолит льда. Несмотря на недостаток кислорода, шлось мне легко. Возможно потому, что было нежарко — мы забрались достаточно высоко, чтобы почти не ощущать поднимающегося снизу жара, а ветер, налетающий с вершин, так и вовсе приносил холод. Но наслаждаться передышкой пришлось недолго — американцы дали о себе знать через тридцать семь минут от того момента, как я, взглянув на свои командирские, дал команду на выдвижение…

«Штурмовики», — пронеслась мысль, и я не ошибся — рокот реактивного двигателя невозможно спутать ни с чем иным.

— Рассредоточиться, быстро! — заорал я, понимая, что произойдет в следующую минуту. Мы бросились в разные стороны. Алла споткнулась и плашмя растянулась на каменной плите, не давая ей подняться, я навалился сверху.

— Закрой уши, открой рот, — успел выкрикнуть я, прежде чем земля вокруг нас вздыбилась и опрокинулась десятками падающих валунов. Удар расколол землю, каменная твердь вздрогнула так, что затряслись все мышцы тела. На мгновение ветер донес рев реактивного двигателя, и следом новый удар потряс окружающие горы. Самолет вышел из пике, уходя на новый заход, а с небес уже падал его напарник. И вновь горы наполнились звуками разрывов, на этот раз многочисленных и не таких громких, но от того не менее леденящих кровь. Американские штурмовики раз за разом заходили на цель, сбрасывая вниз свой смертоносный груз. Мы так и лежали — в неподвижной оцепенелости, страшась любого движения, способного привлечь к себе внимание летчиков. В ушах звенело, рот наполнял привкус железа. Казалось, ад будет длиться вечно, но, сделав последний заход, оба штурмовика на форсаже взвились в небо и, круто развернувшись, взяли курс на аэродром базирования. Воздух источал запах взрывчатки — начинки упавших на нас бомб и снарядов, и еще примешивался запах серы. Выбитая из камней пыль постепенно уносилась ветром.

— Живы? — я обессиленно сполз и перевернулся на спину.

— Спасибо! — поблагодарила Алла. Хотя за что, собственно, благодарить?

Я промолчал, в голову полезли совсем не соответствующие месту мысли.

— Как там остальные? — произнес я, поднимаясь на ноги. Мышцы болели, ощущение складывалось такое, что меня долго били. Рюкзак тянул плечи, не задумываясь, я сбросил его на камни.

— Наши целы? — Алла приподнялась на локте, стала оглядываться по сторонам, но с того места, где мы лежали, виднелась только нога отчаянно матерящегося майора Каретникова. Если матерится, значит, цел. Был бы не цел — матерился бы еще громче.

— Лех, Лень, Ген? — позвал я, начиная выходить из-за укрывавшего нас камня. Держась за уши, навстречу мне поднялся старший лейтенант Шпак, чуть в стороне, уткнувшись лицом в ладони, постанывал Леха, Саид находился рядом, чуть дальше виднелись лохмотья Ахмеда, отряхивая пыль, поднялся Исмаил, Геннадия нигде не было.

— Генка? — снова окликнул я пропавшего Шамова. Никто не ответил. Я пошел дальше, обходя валуны и разглядывая точки от попаданий реактивных снарядов. В том месте, куда угодила первая бомба, в камне оказалась выгрызена приличных размеров воронка, а Генки нигде не было, разве что камни вокруг этой самой воронки имели неестественный грязно-бурый цвет, а под одним из валунов трепетал под ветром клочок зелено-ржавой материи. Я шагнул к нему и едва не поскользнулся, камень под моими ногами, тот самый грязно-бурый камень, был влажен…

«Вода? На камне?» — и тут же, ударом под дых: — «Кровь!» Я попятился, отступая с залитого кровью участка.

— Господи, неужели это… — слова сами собой вырвались из моего пересохшего горла. Взгляд побежал по сторонам. Признаки, подтверждающие произошедшее, нашлись быстро — клочки разодранного рюкзака прилепились к одинокой скале, черный кусок автомата валялся под ее основанием. Вопросов больше не было, как не было больше на этом свете такого парня, как Геннадий Шамов.

— Михалыч, ты где? — донесся голос Эдика.

— Иду, — отозвался я, продолжая еще некоторое время стоять и глядеть вокруг в ожидании чуда. Увы, явь не превратилась в сон, Геннадий не воскрес и не потянулся за своим рюкзаком.

— Михалыч, — послышалось недовольное.

— Иду, — я развернулся и пошел прочь от страшного места, смоченная кровью каменная крошка, заскрипев у меня под ногами, осталась позади, но ее хруст надолго угнездился в глубинах моей памяти.

— Где тебя носит? — Эдуард вышел навстречу.

— И Генка куда-то запропастился, — озабоченно оглядывалась по сторонам Алла.