– Но ведь я уже говорил, один из подозреваемых – Голубков. А он как раз…

– Ладно, ладно. Голубков, еще кто? Кто там у тебя в составе этих «файлов» числится? Надо же людям хоть что-то конкретное сообщить, а то нас вообще не поймут.

Лев продиктовал генералу имена и фамилии музыкантов группы «X-files» и тут же в кабинете сел писать заявление на командировку.

Нужные документы вскоре были подписаны, командировочные получены, и через несколько часов Гуров уже спускался по трапу в аэропорту Самары.

За это время Орлов, как и обещал, связался с местным ОВД, и к моменту прибытия полковник уже знал все «ключевые» адреса и нужные фамилии, поэтому никаких проблем не возникло. Просто взял такси и сообщил, куда ехать.

В Управлении уголовного розыска его, как выяснилось, уже ждали. Как только Гуров предъявил дежурному удостоверение, к нему сразу же вышел «встречающий» – молоденький офицерик с длинными и пушистыми девичьими ресницами – и чуть не под руку провел к начальнику.

– Добрый день, проходите, пожалуйста, присаживайтесь, – улыбаясь и приподнимаясь с начальственного кресла, произнес плотный высокий мужчина с абсолютно лысым, похожим на яйцо, черепом, – Никольский. Никольский Юрий Сергеевич. Рад приветствовать гостей из столицы.

– Спасибо, взаимно, – улыбнулся в ответ Гуров. – Лев Иванович Гуров.

– Очень, очень приятно. Вы, я так понимаю, с корабля на бал? Решили, не откладывая в долгий ящик, сразу приступить к делу?

– А зачем откладывать? Быстрота и натиск – наши главные козыри.

– Что ж, я только «за», сам не люблю тянуть кота за хвост. Мы к вашему приезду, разумеется, подготовились, информацию, которую запрашивали, разыскали. Даже отрядили для вас человечка специального. Парень молодой, но очень толковый. Он и в курс дела введет, и поможет в случае надобности – городские маршруты, адреса, справочная информация. Вы ведь, как я понимаю, не только кабинетной работой планируете заниматься?

– Нет, не только. Спасибо вам за такое внимание и готовность к сотрудничеству. А где я могу с этим человечком побеседовать?

– А вот мы его сейчас вызовем, и он сам вам все расскажет.

По внутренней связи Никольский велел секретарше вызвать к нему некоего Сережу, и Гуров почему-то подумал, что речь идет об офицерике с ресничками.

Но парень, через несколько минут появившийся в кабинете, имел совсем другую наружность. Худощавый брюнет с темными внимательными глазами и очень серьезным лицом выглядел сурово и брутально.

– Вот, познакомьтесь, – сказал Никольский, отечески-тепло глядя на молодого офицера. – Сергей Семенов, один из самых перспективных наших сотрудников. Ты подготовил материалы? – уже другим тоном спросил он, обращаясь к подчиненному.

– Да, все готово.

– Отлично. Проводи Льва Ивановича и доложи ему обстановку. Удачи вам!

Следом за Семеновым Гуров вышел из кабинета и направился по коридору, очень похожему на коридоры родного Управления. Сергей остановился перед одной из дверей и открыл замок.

Кабинет был небольшим и, судя по его обстановке, рассчитанным на двоих. Но сейчас, видимо, чтобы не мешать важному разговору (а может, чтобы не пришлось, нечаянно попавшись под руку, выполнять какое-нибудь поручение), полновластным хозяином этого помещения был Сергей.

– Присаживайтесь, – вежливо пригласил он. – Вас ведь интересует Вадим Голубков, если я правильно понял?

– Да, он. И еще группа…

– Группа «X-files». Действительно, интересные ребята. Да и Голубков этот… мутный тип.

– Правда? А что же в нем такого «мутного»?

– В том-то и дело, что ничего конкретного вроде нет, а посмотришь… выглядит как-то странно. Он окончил институт культуры, потом учился на режиссерских курсах в Москве и, приехав из столицы, стал работать в одном молодежном театре, ставить разные авангардные постановки. Но театр этот работал по принципу самоокупаемости, видимо, поэтому долго не просуществовал. После этого Голубков трудился только в учреждениях, находящихся на бюджетном финансировании.

– В учреждениях? – переспросил Гуров. – То есть их было несколько?

– Да, несколько.

– В Самаре так много театров?

– Нет, это не всегда были театры. Кроме них, Голубков работал в детских студиях. При Доме культуры, при музыкальной школе. В его послужном списке есть даже одна постановка в колледже. Это одно из специальных заведений, что называется, «с уклоном», там много часов посвящено изучению искусств. Живопись, музыка и театральное искусство в том числе. С этими детьми Голубков тоже поставил один спектакль.

– В общем, как я понял, сфера деятельности очень разнообразная.

– Да, весьма. Но самое интересное даже не в этом. Я, когда начал просматривать документы, наткнулся на удивительную закономерность. Как только Голубков переключался на следующее заведение, в предыдущем обязательно начиналась финансовая проверка и выявлялись хищения.

– Вот как? И что, установлено, что эти хищения как-то связаны с деятельностью Голубкова?

– В том-то и дело, что… Точно ничего такого не установлено, но уже очень четко прослеживается закономерность. Где бы он ни «творил», везде через месяц-другой выявляют недостачу. Я это заметил нечаянно, просто для интереса в базе посмотрел данные по одному из театров и обнаружил, что было возбуждено дело. Причем почти сразу, как оттуда уволился Голубков. Как-то сама собой возникла мысль, что ушел, почуяв, что «запахло жареным». Но потом вдруг подумал, что, может быть, и правда так все и было, и решил посмотреть другие места, где он работал.

– И по каждому обнаружил возбужденные дела?

– Почти. По музыкальной школе только нет.

«Видимо, там руководство очень морально устойчивое, не склонное поддаваться соблазнам, – подумал Гуров. – Или просто очень пугливое».

То, что он узнал сейчас от Сергея, по-новому освещало уже известные ему факты и позволяло взглянуть на историю, произошедшую в «Панораме», с совершенно иной точки зрения.

До настоящего момента Вадим Голубков представлялся ему фигурой второстепенной и совсем незначительной. Приглашенный режиссер, поставивший пару удачных перформансов и неожиданно приобретший популярность, которую так же неожиданно в любой момент мог утратить.

Его отношения с Берестовым представлялись чем-то вроде более-менее удачного амикошонства, где «друг и покровитель» покровительствовал вполне тактично, не слишком задевая болезненное самолюбие творческого человека. Но то, что доминирует в этих отношениях именно Берестов, Лев не сомневался ни минуты.

Однако, выслушав историю с постоянной сменой театров и неизменно следующими за этим финансовыми проверками, он вдруг