— Ясно?! Я этим буду заниматься. Ты никуда не суйся… Не надо.

Закончил он уже совсем другим тоном. В голосе Джеральда звучала искренняя, глубокая тревога и даже что-то вроде нежности. Но не только поэтому Кэтрин не стала огрызаться в ответ. Она размышляла. Что-то не сходилось во всей этой истории. Какая-то нестыковка, над которой она не задумалась с самого начала, а теперь старалась нащупать ее и понять, в чем дело.

И вдруг до нее дошло. Говоря о деле, Джеральд всегда упоминал либо себя самого, либо ФБР в целом. Он не назвал ей ни одного имени, не представил ее своему шефу и коллегам, даже не показал ей ни своего идентификационного значка, ни другого удостоверения. Только сейчас она сопоставила все эти мелочи, и ее вдруг пронзило страшное подозрение.

Пристально глядя на Джеральда, она произнесла:

— Я думала, в ФБР над каждым делом всегда работают несколько человек в команде.

— Что? — не понял он.

— Я говорю, в фильмах агенты всегда работают в команде или вдвоем с напарником. А ты все время говоришь «я». Где твой напарник?

Лицо Джеральда слегка потемнело, и он буркнул:

— Не надо верить всему, что показывают в фильмах.

Хотя Кэтрин и не была профессиональным агентом спецслужб, ей стало ясно, что он что-то скрывает.

— Так ты работаешь в одиночку?

Джеральд отстранился от нее, взял со стола свою кружку и принялся усердно мыть ее в раковине.

— Ты работаешь в одиночку? — повторила она свой вопрос громче.

— Это закрытая информация.

— Но ты же говорил, что у меня будет доступ к закрытой информации.

— Только к той, которую тебе нужно знать. Этого тебе знать не нужно. Если бы во время твоей ночной вылазки тебя сцапали и стали пытать, не надо, чтобы ты могла назвать слишком много имен.

— Наверное, мне стоит позвонить в ФБР и поговорить с твоим шефом. Ты ведь известил его о том, что привлек меня в качестве добровольца?

Джеральд вскинул голову.

— Даже не думай звонить туда.

— Почему же?

— Потому что это не твое дело.

— Я налогоплательщица, и имею право звонить в любое федеральное агентство и задавать любые вопросы.

— Брось эту затею, Кэт, — сказал он, скривив лицо так, словно у него на глазах кто-то собирался съесть живую лягушку.

— И не подумаю.

— Ну с кем ты станешь там беседовать в три часа ночи?

— Там есть дежурные.

Не желая больше тратить время на препирательства, Кэтрин встала и пошла за телефонной книгой. Вернувшись, она демонстративно долго открывала ее на нужной странице, сквозь опущенные ресницы украдкой глядя на Джеральда.

— Так, посмотрим… Фарнсворт… Финкелстайн… ой, нет, это уже дальше. Вот, нашла: Федеральное бюро расследований. Двести шестнадцать сорок пять ноль три.

Кэтрин направилась к столику, на котором стоял телефон. Но прежде, чем она взяла трубку, рука Джеральда легла ей на запястье.

— Не надо никуда звонить, — сказал он сиплым и каким-то печальным голосом. — Сядь, пожалуйста, я тебе все расскажу.

Она ни разу не видела Джеральда Крафтона в таком состоянии, ни разу не слышала, чтобы он говорил таким тоном. Впервые за все время их знакомства он произнес слово «пожалуйста». От неожиданности Кэтрин выронила телефонную книгу. Джеральд отошел от нее и стал мерить шагами комнату, ероша рукой волосы. Он явно нервничал и едва сохранял над собой контроль. Боясь спугнуть момент истины, Кэтрин послушно села на диван.

— В общем, так, Кэтрин. Дело вот в чем… — Джеральд не знал, как начать. — Помнишь, еще в самом начале я говорил тебе, что в «Океан Импэкс», возможно, и нет никакой контрабанды?

— Ну, говорил. И что?

— Так вот, это правда. Там действительно все чисто. Они не промышляют никакими колумбийскими изумрудами.

— Откуда ты знаешь?

— Всю эту историю про контрабанду я придумал сам. Помнишь, я говорил тебе, что их бухгалтер уволился и сбежал? Этот бухгалтер — я, и сбежал я не из-за изумрудов, а потому, что больше не мог видеть, как Мэрилин флиртует с этим недоноском. Я был влюблен в нее и просто не мог находиться рядом, когда они… Я бы убил их обоих, понимаешь?!

Кэтрин смотрела на него широко раскрытыми глазами. То, что он говорил сейчас, не укладывалось в ее сознании. Джеральд бросил на нее быстрый взгляд и истолковал ее молчание как призыв продолжать.

— Я подал заявление об увольнении и сказал шефу, что не буду отрабатывать положенного срока, а ухожу сразу. Он, естественно, ответил, что оставлять фирму без бухгалтера в конце года, во время сдачи баланса — удар ниже пояса, и он не даст мне рекомендательного письма. Я так спешил уйти, что пообещал найти себе немедленную замену. И буквально на другой день я познакомился с тобой. Ты была словно послана мне в ответ на мои молитвы, и я поклялся, что немедленно перетащу тебя в «Океан Импэкс». Поэтому мне нужно было придумать веский аргумент, который заставил бы тебя согласиться сразу. Ну, а потом я собирался сказать, что расследование закрыто, и мы бы благополучно расстались…

Два вопроса возникли в голове у Кэтрин. Один глупый, так как ответ на него был очевиден. Другой тоже глупый, так как ясно было, что ответа на него у Джеральда нет. Не в силах выбрать, она задала их оба, подряд:

— Так ты никакой не агент ФБР? И что же теперь будет?

— Нет, я пока еще не агент ФБР.

— Что значит «пока»?

— Я всю жизнь мечтал стать им. С детства. Но меня не хотели брать, потому что мой отец работал в ФБР и погиб. Я много раз подавал заявление, но мне всегда отвечали, что, по правилам, родственники погибших сотрудников не принимаются на службу. Считается, что такими людьми движет жажда мести, а не стремление служить закону и обществу. Но я обязательно добьюсь своего! Рано или поздно. А пока работаю бухгалтером: это пригодится, если появится шанс устроиться в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.

Смешанные чувства обуревали Кэтрин, пока она слушала исповедь Джеральда. Она, несомненно, была очень на него зла. За то, что он обманул ее. За то, что использовал в своих интересах ее желание начать новую жизнь. За то, что все это время она слушалась его, верила ему, думала, что оказывает ему помощь в деле, которое на поверку лопнуло, как мыльный пузырь. Никакой интересной и опасной миссии тайного агента нет и не будет! Насколько велико было разочарование Кэтрин, настолько силен был и ее гнев на его виновника.

С другой стороны, ей было сейчас ужасно жаль его. Жаль потому, что этот большой, сильный, мужественный человек коротал свою жизнь за бухгалтерскими книгами — о, она-то знала, что это такое! — вместо того чтобы заниматься работой, о которой с детства мечтал и для которой явно был создан. Жаль потому, что сейчас Джеральд выглядел не Опасным Темным Незнакомцем, а удрученным, растерянным, виноватым ребенком, уличенным в наивной детской хитрости. Это состояние плохо сочеталось с его имиджем супермена, и потому он выглядел еще более жалким.