Петрович — повернулся к Доброму Пугачев, — Матерого убивца, сразу вижу — сам такой! — и загнул четвертый палец.

— Ну и поделки Николая Федоровича, мужиков я конечно видел рукастых, но это… — Пугачев покачал головой, — и порох, какого ни у кого нет, и ружья ваши в чехлах, глаз у меня острый, видел я как вы с Прохором Петровичем степняков с крыши отстреливали, порох не сыпали, пули не закладывали, щелк и нет степняка — чудно! — загнул он последний палец и замолчал.

— Что ж, глаз у тебя Емельян Иванович действительно острый, да и умом тебя бог не обидел, давай я тебе для начала поведаю одну сказку или не сказку, сам решишь. Жил-был один донской казак, назовем его Емельяном, служил справно, в баталиях отличался, нрав имел лихой и бесшабашный, с несправедливостью никогда не мирился, отличался вольнодумством, не согласен был, что казачьи вольности попирают, не дают казакам жить по отцовскому закону, выборы атаманов отменили, а назначенная сверху старшина[4] казацкая сторону власти взяла, да и с мужиком на Руси несправедливо обходятся, мужик жилы рвет, но нет в жизни его просвета, все хуже и хуже жизнь мужика, было два дня барщины — стало четыре-пять, государственных крестьян приписывают к горным заводам, разрешили заводчикам покупать крепостные деревни, труд на заводах тяжелый, каторжный, живут мастеровые впроголодь.

И вот в один год восстали Яицкие[5] казаки против старшины, но восстание жестоко подавили, кого казнили, кого отправили на заводы на работы вечные, спасшиеся казаки затаились, но не смирились, не было только вожака, поднять их опять на борьбу.

Бродили в это время в народе слухи разные, о скорой вольности, о готовом указе царя, которого за это убили жена и заговорщики, о том, что царя не убили и он прячется до лучших времен. Дворян ведь освободили от обязательной государственной службы, значит и крестьянам воля должна быть, земли и крестьяне давались ранее дворянам за государственную службу.

Казак Емельян в это время сбежал из полка, приехал в Яицкий городок, назвался выжившим царем Петром Федоровичем и обратился к войску. Собрали казаки круг, выбрали нового атамана и присягнули государю императору Петру III. Поднял Емельян казаков против узурпаторши и заполыхали Урал и Поволжье. Долгое время войско Емельяна побеждало, направленные против них, карательные отряды, ведь основные войска Екатерины II вели войну с турками, но вот турок победили, направили войска на помощь карательным отрядам и разбили казачье войско. Емельяна схватили, долго пытали, а потом четвертовали в Москве. Во время восстания погибло множество людей, Поволжье и Урал разорили, многие заводы пожгли дотла — такая вот грустная сказка Емельян Иванович, тебе этот казак никого не напоминает? — закончил я рассказ.

Пугачев сидел с отвисшей челюстью и не мог вымолвить не слова.

Через минуту Пугачев отошел и тихо спросил, — Отколь?

— Чего отколь, Емельян Иванович? — уточнил я.

— Отколь Иван Николаевич ты мысли мои ведаешь? Ты меня два месяца назад первый раз увидел, мы с тобой ни о чем таком не толковали, а ты все разложил так, будто я сам тебе все это сказывал.

— Откуда я твои мысли узнал пока неважно, ты мне скажи — признал ты в этом казаке себя, Емельян Иванович? — спросил я.

— Признал Иван Николаевич!

— Тогда ответь мне еще на один вопрос, если сказка эта, вовсе не сказка и зная судьбу того Емельяна, будешь себя самозванцем объявлять?

— Буду Иван Николаевич, казаку ли смерти страшиться, кажный день в глаза ей смотрим, а вот ежели сами за вольности свои не постоим, то и казака в стойло загонят, в скотину превратят! — с вызовом ответил Пугачев.

— Тут я с тобой согласен Емельян Иванович, только все равно победы тебе не видать, тьму народа только положишь! Или допустим победил ты — помещиков перевешали на воротах, вольную всем дали, землю поделили, землицы в России всем хватит, благодать наступила! Да только без государства не получится прожить. Не будет в России власти, значит не будет армии, а не будет армии вмиг разорвут ее на куски — османы, французы, англичане, поляки — все свой кусок захотят. А ты сможешь власть в стране организовать, казачьим кругом тут не обойдешься? — спросил я.

Пугачев задумался.

— Тут Емельян Иванович хитрее надо подойти, — продолжил я, — Вот победили бы мы нуреддина, если бы вышли в чистое поле и пошли стенка на стенку? — конечно нет.

— У нас, — обвел я рукой Доброго и Гнома, — Тоже есть мысли, как сделать жизнь в России лучше для всех, если пожелаешь к нам присоединиться, узнаешь и ответы на свои вопросы, только учти — назад дороги не будет! Давай поступим так, утро вечера мудренее, пойди обдумай хорошенько все что услышал, а завтра продолжим.

Дорогие читатели! Спасибо за то, что вы с нами! Если собирались поставить книге лайк, но все как-то забывали — сейчас самое время это сделать. Спасибо!

[1] По М. Ломоносову «Торжественный, величавый».

[2] Казачья станица, родина Пугачева.

[3] Нарушитель дисциплины.

[4] Казачья верхушка, ударение на букву «и».

[5] От названия реки Яик на Урале, после подавления восстания переименована в реку Урал.

Интерлюдия Подготовка к войне

В ответ на действия султана Екатерина II манифестом от 29 ноября 1768 года объявила Османской империи войну, и обратилась с циркулярной нотой к европейским дворам, в которой старалась объяснить и доказать справедливость и прямоту русской политики и указать на несправедливость Порты, подстрекаемой противниками России.

Осень и зима 1768 года прошли в приготовлении к военным действиям. Турки и польские конфедераты пытались договориться о совместных действиях. Россия осенью 1768 года провела два рекрутских набора и для противодействия турецкому флоту и разжигания антитурецкого восстания среди христианских народов Балкан отправила в Средиземное море Балтийскую эскадру.

Граф Панин и русский посол в Англии Чернышев договорились с англичанами о помощи в снабжении и базировании флота. Кроме того, Англия удерживала французов от попыток помешать действиям русского флота в Средиземном море.

Русские войска разделись на три армии: главная, или наступательная, под начальством генерал-аншефа князя Голицына (до 70 тысяч при полном укомплектовании, включая 10 тысяч казаков), собиралась у Киева; вторая, или оборонительная, армия генерал-аншефа Румянцева (до 40 тысяч), должна была защищать южные границы России от вторжений татар и располагалась у Полтавы и Бахмута; третья армия, генерал-аншефа Олица (до