удара из Крыма, в готовности также развернуться на Азов, если турки ударят из Кубани, кроме того, второй армии предписывалось провести рейд к Крыму, для которого и собирался наш отряд, дабы отвлечь татар от возможного удара в тыл первой армии, а Балтийская эскадра под командой графа Орлова выдвигается в Средиземное море, для действий против турецкого флота в районе греческих островов.

Кроме этого, Потемкин довел до нас новость о скоропостижной смерти Крым-Гирея, полученную от запорожцев, захвативших возле Очакова турецкий разъезд, и вступлении на престол его племянника Девлет-Гирея, сына покойного Арслан-Гирей хана.

Речь Потемкина во время совета произвела на меня положительное впечатление, сразу чувствуется мужик грамотный, как говориться в «теме», военными терминами оперирует свободно, но не «задрот» — речь больше академическая, чем матерого служаки.

Из биографии того Потемкина я, как и большинство неспециалистов, знал несколько вещей: потемкинские деревни, фаворит и освоение Новороссии и Крыма, за что он, собственно, и получил титул — Потемкин-Таврический. По деревням непонятно, где правда, а где ложь, его личная жизнь мне побоку, но освоение Новороссии и Крыма это — мощь. Его работа на этом поприще по заслугам возвела его в ранг великих государственных деятелей России.

Что касается плана предстоящего похода, то коротко он звучал так — ввяжемся в бой, потом разберемся. Если получится прорваться в Крым и пошуметь там — хорошо, нет — ничего страшного.

В целом, такой подход был оправдан, какие силы нам будут противостоять — неизвестно. Ногайцы, как обычно, после похода разошлись по кочевьям, Крым-Гирей большую часть времени проводил в Каушанах, где будет Девлет-Гирей — непонятно. Единственное, что можно сказать с большой вероятностью, турок мы там не должны встретить, они будут связаны боями с нашей первой армией, и это хорошая новость, потому что у них, какая-никакая, все же регулярная армия с артиллерией, а не орда.

Основу нашего отряда составлял регулярный Астраханский драгунский полк — 1600 человек при 12 пушках, остальное иррегулярная кавалерия — 1500 казаков при 20 пушках, мой эскадрон и еще к Кальмиусу[2] должны подойти до пяти тысяч калмыков Енген-баши. Приличная сила.

После совещания Потемкин сообщил мне, что непременно завтра будет в Луганском, я же предложил ему ехать сразу к месту боя с отрядом нуреддина, которое стало нашим полигоном, пообещав интересный показ. Трудились на полигоне допоздна — из мешков с соломой, подвешенных к кольям, изобразили группу пехоты, орудие установили в пятистах метрах.

Наступившая весна не отставала по интенсивности от прошедшей суровой зимы и сразу взялась за дело, так что к этому времени земля практически просохла и уже местами слегка пылила.

При подъезде Потемкина со свитой, его взору предстала картина — пятьдесят человек в желто-зеленом камуфляже, поделенных на три группы.

Первая группа — сербы, вторая — десяток Пугачева, отличавшийся от сербов в косынках — папахами на головах, и третья группа — батарея Гнома, ракетные установки, загруженные на телеги, с боевыми расчетами возле них.

Подав команду смирно, я подъехал к Потемкину и доложил, — Господин полковник, 15-я рота Бахмутского гусарского полка с приданным казачьим десятком к смотру готова!

— Очень интересно, господин барон! — опять уйдя от обращения по званию, ответил Потемкин, осматривая строй, и показав рукой на телеги, спросил, — А телеги то вам зачем?

— Позвольте ваше сиятельство покажем в деле! — ответил я и дождавшись утвердительного кивка Потемкина скомандовал, — Рота к бою! Батарея огневую позицию занять! Расчет к орудию! Первый взвод на позицию!

Рота начала движение, как отлично смазанный механизм.

Естественно, сербы ничего нового, кроме камуфляжа, меткой стрельбы и рукопашного боя, в которых их натаскал Добрый, показать Потемкину не могли, а я хотел показать ракеты и новую картечь, но не оставлять же бойцов в селе, вся рота должна быть вместе.

Пригласив Потемкина проехать к месту показа, мы поскакали вслед.

Дальше было все красиво!

Сербы заехали в рощицу неподалеку, спешились и растворились в прошлогодней траве, казаки заняли позицию у орудия, а батарея Гнома развернулась метрах в пятидесяти сзади, в две линии в шахматном порядке.

Бойцы Гнома быстро соскакивали с телег, разворачивали ракетные установки и по готовности старший расчета поднимал белый флажок. Через десять минут над полем взвились все восемь флажков.

Гном, находившийся перед ними, поднял желтый флаг (сигнал для первых Гномов), потом взмахнул два раза белым флагом (ориентир номер два) — наводчики навели установки на указанную цель, доложив о готовности поднятием флагов, и взмахнув красным флагом дал команду на открытие огня. Четыре ракеты ушли в небо огненными стрелами.

Сразу заряжание, доклад о готовности, перенос огня на ориентир номер четыре и синхронный повторный залп.

Дальше зеленый флаг (сигнал для вторых Гномов) и все тоже самое дальнобойными ракетами. В трех километрах от нас вспухли султанчики взрывов, били фугасными.

Потемкин был в восторге, — Этими фейерверками вы отряд нуреддина остановили?

— В том числе ваше сиятельство, позвольте взглянуть на еще одно новшество, — пригласил я взмахом руки Потемкина к орудию, около которого стояли казаки.

— Изготовлена новая картечь, совмещенная в одном заряде с пороховым картузом, позволяет стрелять дальше, быстрее и точнее. — прорекламировал я нашу новинку и скомандовал, — Расчет, беглым, пять зарядов, огонь!

Тренированные казаки отстреляли как из пулемета. Мешки с соломой, изображавшие противника, изверги из своего нутра соломенную пыль, а часть мешков были разорваны в хлам — картечь пошла кучно.

Второй главной проблемой дымного пороха, после, собственно дыма, были несгоревшие частицы пороха, остававшиеся в канале ствола, что перегревало его и могло привести к преждевременному воспламенению следующего заряда.

Поэтому артиллеристы при стрельбе дымным порохом после каждого выстрела орудовали банником[3], прочищая и охлаждая ствол, что снижало темп стрельбы. У моих парней такой проблемы не было.

Это был шах и мат!

Потемкин подъехал к орудию, казаки вытянулись, и сказал подать ему заряд. Долго осматривал его и потом сказал, — Великолепно, такие снаряды и фейерверки надобны в каждом полку! Господин барон, кто сеи снаряды домыслил и почему при выстреле дыма нет?

— Капрал Чернов, из мещан, обучался в Императорском московском университете за казенный кошт[4], имеет способности к наукам, а дыма нет потому как новый порох сами делаем! — ответил я.

— Отрадно, такой порох надобно во всей армии иметь! А мы, ведь, с капралом однокашники! — радостно сказал Потемкин, а я чуть не упал с лошади.

Твою ж мать! Кто бы мог подумать, что Потемкин тоже окажется выпускником местного МГУ.