Целых два часа он наблюдал и слушал, пытаясь определить, говорит ли она правду, честна ли до конца, или ее невинность всего лишь красивый фасад.

Полностью сосредоточенный на каждом движении ее роскошного тела в этом головокружительном туалете, он игнорировал свое растущее желание. Пытаясь понять ее характер посредством скрупулезных наблюдений, постоянно выискивая признаки лжи или дурных намерений. Он подмечал любое — даже самое крошечное — изменение в ее поведении и сосредоточенно прислушивался к каждому ее слову.

Именно настороженность и подозрительность заставляли его уделять ей куда больше пристального внимания, чем любой другой женщине.

Мысли путались, вино подогревало чувства. Прошло три дня с тех пор, как у него была женщина, и он еще не забыл о том, как извивалась под ним Кейт прошлой ночью. Росистые розы ее губ манили, как и лукавая искорка в изумрудных глазах под черными бархатными ресницами. Сияние свечей пробуждало к жизни золотистые отсветы в светло-каштановых волосах и плясало на обнаженных плечах.

Он, как мог, старался держать в узде свой опасный голод, хотя руки дрожали от желания ласкать ее сливочно-розовую кожу.

В очередной раз глотнув портвейна, он решил, что есть один верный способ обнаружить, так ли она невинна, как хочет заставить его поверить.

Если она замешана в заговоре против ордена, вряд ли до сих пор осталась девственной. Его так и подмывало проверить это, заманив в свою постель и закончив то, что было начато прошлой ночью. Но даже если он ощущал, что его ухаживания не будут отвергнуты, все равно отказывался пойти по этой дороге. Есть только два возможных исхода, и оба ни к чему хорошему не приведут. Если она бессердечная шпионка прометеанцев, он возненавидит себя за то, что соединился с ней. Если же она так чиста, как подсказывают инстинкты, дурно и непорядочно лишать ее добродетели!

Отец еще в детстве учил его, что за все разбитое и уничтоженное нужно платить. Если он овладеет Кейт и она окажется девственницей, значит, он не сможет от нее избавиться. Именно поэтому Роэн никогда не тащил в постель девушек. Он любил опытных, искушенных женщин, способных так же, как и он, холодно, не оглядываясь, уйти и разорвать все отношения.

Тем не менее он сгорал от желания, наблюдая, как тонкий пальчик обводит край бокала с шампанским.

Он сознательно старался напоить Кейт, чтобы развязать язык, и она охотно болтала о своих любимых занятиях:

— Как выяснилось, у меня ужасная слабость к книгам.

— Каким именно?

— Любым.

Она пожала очаровательными белыми плечиками, чем мгновенно его отвлекла.

— История, науки, философия…

— В самом деле?

Рожденный и воспитанный, чтобы действовать, он никогда не увлекался подобными вещами.

— О да. Древние писатели. Рассказы путешественников и… готические романы, — призналась она, лукаво блестя глазами. — Призраки, проклятия и все такое.

— О Боже!

— Только не нужно стонать, — засмеялась она. — Вы не знаете, чего лишаетесь! Бьюсь об заклад, вы никогда ничего подобного не читали!

— Я живу в готическом романе, — пробормотал он себе под нос.

— Простите?

— Разве вы не слышали? В замке водятся привидения. Опасайтесь Серой Дамы, — сухо посоветовал он. — Она особенно любит лестницу. И я не шучу, — добавил Роэн, когда она фыркнула.

— Ваша светлость! Неужели вы верите в признаки?

— «На свете есть немало, друг Горацио…»

— Прекрасно. Сделаю вид, будто поверила, хотя понимаю, что вы просто меня дурачите. И кто же этот призрак?

— Первая герцогиня Уоррингтон. Матильда. Предположительно задушена мужем.

Она удивленно взглянула на него.

— Собственно говоря, теперь я припоминаю, как контрабандисты старались меня запугать какой-то дурацкой историей о том, что ваш род проклят. И что это означает?

Он долго не отвечал, задумчиво постукивая пальцами по столу. Если она изображает незнание, возможно, он сумеет уловками заставить ее выдать себя. Она должна уже знать легенду, тем более что является потомком человека, наславшего проклятие на Уоррингтонов.

Как бы ни был суеверен Роэн, но не любил об этом говорить. Это казалось ему дурным предзнаменованием. Но история проклятия Килбернов могла стать прекрасным предлогом для разговора о более мрачных делах, которые им необходимо обсудить.

Наконец он с тяжелым вздохом заговорил:

— В древние времена первый лорд Килберн служил Эдуарду, Черному принцу, как один из его близких друзей. Мои предки, графы Килберн, не сразу были пожалованы герцогством. При жизни отца я имел почетный титул «лорд Килберн».

— Понятно.

— Так или иначе, однажды был открыт заговор с целью убийства принца Эдуарда. Правосудие было быстрым, и принц приказал выследить и привезти всех участников, живыми или мертвыми. Мой предок лорд Килберн вызвался преследовать заговорщика, перед которым все трепетали, — Валериана Алхимика. Остальные рыцари боялись черной магии волшебника.

— Валериан Алхимик? — Нахмурилась девушка. — Почему это имя так мне знакомо? Могу поклясться, что слышала о нем.

— Неужели? — Роэн пристально изучал ее. Но не мог найти ни следа коварства или обмана в ее взгляде.

— Кем он был? Кем-то вроде придворного астролога?

— О, обыкновенный средневековый волшебник. Правда, прославленный и известный.

— Должно быть, я наткнулась на это имя в одной из книг по истории. — Она кивнула, улыбнулась и налила себе еще немного шампанского. — Продолжайте, пожалуйста. Мне нравится эта история.

— Когда лорд Килберн наконец нагнал Алхимика, завязалась кровавая битвы. Можете верить во что угодно, но согласно легенде в ней участвовали различные демоны, вызванные силой темной магии Алхимика.

— Еще и демоны! Уверены, что не вычитали все это у миссис Радклиф?

Он послал ей мрачный взгляд.

— Хотя демоны волшебника атаковали нашего бравого лорда Килберна, он сумел прицелиться из своего верного арбалета и пустил болт в черное сердце колдуна. Но к несчастью, попал в его жену.

— О, какая жалость! Что она делала на поле боя?

— Это был ее дом. Килберн осадил замок Валериана. Она испустила дух в объятиях мужа. Официальная версия моих предков заключалась в том, что Валериан спрятался за спину жены, то есть прикрылся ей как щитом.

— Как неблагородно!

— Еще бы! Значит, ее смерть была делом рук Валериана, что только разожгло его гнев. Он так расстроился, что не смог защитить себя и через несколько минут тоже пал, но, умирая, наложил проклятие на весь род Килбернов, предрекая, что они будут убивать своих жен, как убили его собственную.