— Я не буду жить в городе, Виленор, — ответил Тайтингиль. — Мне все здесь не нравится. Я останусь у себя, у липовой рощи, у озера. Может, мои цели и призрачны… однако я живу ими сейчас. Но по первому же зову я встану под твои знамена. Как всегда. Как всегда…

Вот оно, озеро: Котов подъехал почти вплотную к блестящей кромке воды. Тайтингиль вышел, вытянул длинное тело, запрокинувшись, глядя на высокие головы сосен. И на воду. На воду.

Настоящую, живую; много, много воды. Орк привез туда, куда надо.

Котяра молчал, глядя выжидательно, говорить не спешил, сам был — вопрос.

Небо грохотнуло; посыпались крупные, как фасолины, капли дождя. Котов юркнул к багажнику; пара минут — и на дуги натянулась ровненькая палаточка, а автомобильный насос накачивал двуспальный матрас. Спальники, фонарь. Котик сам никак не интересовался всей этой кухней, но приходилось — для дела, пррриходилось. Да и девушка-походница у него тоже была, которая так и не поняла, что эту вот палатку он в первый раз в жизни ставил, выбравшись в турпоход с ней — тоже в первый раз в жизни.

Нагой эльф тем временем входил в серую воду, исчирканную дождевыми штрихами.

Котов зашипел и затащил внутрь палатки всю одежду, сложенную аккуратной стопкой у кромки воды.

Наплававшись, эльф, даже чисто внешне слегка синий, юркнул во временное жилье; Котов сунул полотенце — Тайтингиль вытерся и оделся, заметно подрагивая плечами. Когда он натянул флиску, дождь припустил вовсю, а Котик уже держал наготове пару стопок с водкой и развернутую курицу гриль, заботливо прикупленную по дороге, по доррроге, в самой хорошей и неопасной кулинарии.

Эльф молча опрокинул свой напиток. Котик поднес к губам и поставил.

— Я желал говорить с тобой там, где нет Ирмы и Алины, орк. Где нет никого. Потому что грядут непростые времена. Я пробовал сегодня посмотреть. Особым образом. И обнаружил, что на меня также смотрят.

— Я их понимаю, — дрогнули губы орка.

Эльф нахмурился.

— Хочешь быть моим оруженосцем, встать плечом к плечу со мной, Азар, что же. Бой не за горами. Этому миру и многим мирам грозит страшная опасность. Я понял, кто здесь. Цемра.

Орк оторопел, даже отшатнулся, насколько позволяло тесное нутро палатки.

— Цемра? — повторил звучание имени, которое снова всплыло из той, прошлой жизни. Огромное, черное, страшное, какое-то косматое. Необыкновенно древнее.

Опасное.

— Да.

— Подожди: и вместо того, чтобы возвращаться обратно, ты будешь сражаться… с ней? Это ведь… женщина, верно?

— Это высшее темное существо. Высшее. Когда дыхание Создателя, сотворявшего Эалу, сбилось, он случайно выдохнул и Цемру, владычицу хаоса, первозданную тьму, обретшую облик. И да, я стану сражаться. Потому что из тех, кто обитает в этой складке Эалы, лишь я мог выйти против демона — и победить. Пусть ценой собственной жизни, но я все же был возрожден, а он — нет.

Орк замотал головой, отгоняя дурные мысли.

— Ценой своей жизни? Нет, нет, что ты такое говоришь?

— Ты еще не понял, орк, оруженосец. Если Цемра забилась в эту складку Эалы и крепко засела тут, вцепившись, как она умеет, мне может оказаться некуда возвращаться. И тебе тоже, орк. Не станет ничего — ни мира, ни неба, ни космоса, куда я хотел… и хочу по-прежнему; так что — бой.

Котов дрогнул, вытащил из кармана айфон, ткнул в экран зачем-то. Чиркнул наискось пальцем, то ли желая узнать время, то ли координаты. Координаты его новой жизни.

Вот так все перевернулось… за сутки. Шел в ресторан — попал на встречу с эльфом. Еще ночью отжигал с девицей — а теперь ему предстоит биться с неведомым чудовищем.

Он дрогнул.

— Я…

Вскинул глаза — бешеные, яркие.

— Сражаться я не умею. Пробовал — как отрезало. Могу договариваться, очень хорошо могу. Могу, — он лукаво облизнул губы, — сделать так, чтобы всем стало хорошо, хорррошо… Но в бою я — ничто.

— Ты вспомнишь, Азар. Ты был славным воином. Я помогу. А ты выучишь меня управлять авто… повозкой.

Котик так и не выпил.

Эльф долго сидел в проеме палатки под мерное шуршание дождя и постепенно уговорил полбутылки водки один. Правда, с курицей орк ему помог.

Как это выглядело со стороны? Сосновый берег затянутого пеленой дождя озера, мокнущий «амарок», раздернутый полог Red Fox. Странный худощавый мужчина с длинными золотистыми волосами, в камуфляжных штанах, берцах и флиске, сидя неглубоко в палатке, неторопливо попивал водку — непривычно, маленькими, скупыми глотками, ел оторванную ногу бройлера и смотрел на воду. В глазах его клубилась далекая гроза.

И только когда эльф усмотрел сквозь разрывы туч какие-то нужные ему звезды, а дождь утих, они поехали от озера обратно.

Котов подавленно, пришибленно молчал и даже пригасил свои урчащие, шкворчащие музыки. Тайтингиль приоткрыл окно — золотая прядь полоскалась по ветру. Смотрел.

Спустя немалую часть пути на безлюдном проселке эльф первым заметил быструю серую тень, которая метнулась по дороге за ними. Небо уже темнело, и тень мелькнула остро, как змея.

— Котов, — сказал витязь, — это погоня?

Орк прищурился в зеркала.

— Это? Оля, Оля!

— Дева?

— Дура!

Серебристая тень машины сзади меж тем не унималась: то подкрадывалась поближе, то отползала подальше; змея, точно змея. Вот — опять рванулась вперед, будто желая протаранить.

— Чертова кукла! Чертова… кукла… — Котов резко заложил руль, и витязь, уже привычный к бесконным повозкам, уперся рукой, чтобы не трепало. — Ну надо же!

Таран не удался. Машина, ладная, подобранная «хонда», ушла вбок, чуть не сбив юзом с дороги пикап Котова — и, сломав хлипкое заграждение, ухнула в российскую придорожную мокрую тьму, проделав пробоину в зарослях борщевика.

— Оля? Кукла? — Тайтингиль не понимал.

— Чертова кукла! Жить надоело! — рявкнул Котов. — Да есть тут одна сумасшедшая. Вечно ей остроты не хватает, а со мной… со мной гоняться — кишка тонка!

Зло хлопнул дверью, привстал на цыпочки, заглядывая в кювет, оглянулся на эльфа:

— Пошли смотреть.

Витязь не вполне ловко, но уверенно отстегнулся и пошел следом — плотная фигура орка в светлой майке уже мелькала между высоченных стеблей — Котик лез вперед, периодически повизгивая от соприкосновения с борщевиком. Витязь проскользнул следом, уже понимая, что дела не так просты, и сразу ухнул почти по пояс в вонючую жижу, насыщенную мусором, осколками стекла, бензиновым ядом.

Лужа была неглубока, но темнота обступала малоезжий участок дороги; высокий перепад — машина спикировала с полутора метров как раз в болото неподалеку от дренажной трубы. И сейчас жидкая грязь, заросшая по краям борщевиком и камышом, втягивала машину.