Масцизель окончил важную войну в одну зиму, он был принят при миланском дворе с громкими выражениями одобрения, с притворной признательностью и с тайной завистью, а его смерть, происшедшая, быть может, от какого-нибудь несчастного случая, приписывалась преступлению Стилихона. Мавританский принц, сопровождая главного повелителя Запада при переезде через мост, был внезапно сброшен со своей лошади в реку; услужливая торопливость лиц его свиты была сдержана безжалостной и коварной улыбкой, которую они заметили на лице Стилихона, и, в то время как они медлили с поданием помощи, несчастный Масцизель утонул.

Женитьба и характер Гонория. Радость, доставленная африканской победой, сопровождалась бракосочетанием императора Гонория с его двоюродной сестрой, дочерью Стилихона Марией, и этот почетный родственный союз, по-видимому, давал могущественному министру отцовские права над покорным юношей, который находился под его опекой.

Гонорию было только тринадцать лет; мать его супруги Серена успела при помощи хитростей или убеждений отсрочить довершение этого брака; Мария умерла девственницей, после того как провела десять лет в замужестве, а целомудрие императора охранялось холодностью его темперамента или, быть может, слабостью его сложения. Его подданные, внимательно изучавшие характер своего юного монарха, пришли к убеждению, что у Гонория не было страстей, а следовательно, не было и дарований и что его слабый и вялый нрав делал его неспособным и к исполнению обязанностей его высокого положения, и к наслаждению удовольствиями его возраста. В ранней молодости он упражнялся с некоторым успехом в верховой езде и в стрельбе из лука, но он скоро отказался от этих утомительных занятий, и откармливание домашних птиц сделалось серьезной и ежедневной заботой западного монарха, передавшего бразды правления в твердые и опытные руки своего опекуна Стилихона. История всей его жизни подтверждает подозрение, что этот родившийся на ступенях трона наследник был воспитан хуже самого последнего из живших в его владениях крестьян и что его честолюбивый министр не пытался пробудить в нем мужество или просветить его разум даже тогда, когда он пережил годы юности. Предместники Гонория имели обыкновение воодушевлять мужество легионов своим примером или по меньшей мере своим присутствием, а места, которыми помечены их декреты, свидетельствуют о том, что они беспрестанно разъезжали по всем провинциям своей империи. Но сын Феодосия провел свою сонливую жизнь пленником в своем дворце, чуждавшимся всего, что касалось его отчизны, и терпеливо, даже равнодушно взиравшим на бедствия Западной империи, на которую беспрестанно нападали варвары и которую они в конце концов разрушили.

Глава XXX

Восстание готов. — Они грабят Грецию. — Два нашествия Алариха и Радагайса на Италию. — Они отражены Стилихоном. — Германцы вторгаются в Галлию. — Узурпация Константина на Западе. — Опала и смерть Стилихона

Восстание готов в 395 году. Если римские подданные могли не сознавать, чем они были обязаны великому Феодосию, то им очень скоро пришлось понять, с каким трудом мужество и дарования их покойного императора поддерживали непрочное и разваливавшееся здание республики. Он кончил жизнь в январе, а прежде конца зимы того же года вся готская нация взялась за оружие. Эти варварские союзники развернули свое самостоятельное знамя и смело обнаружили свои враждебные замыслы, уже давно таившиеся в их свирепой душе. Их соотечественники, обреченные условиями последнего мирного договора на мирную и трудовую жизнь, покинули свои земледельческие занятия при первом звуке военных труб и с жаром снова взялись за оружие, которое было отложено ими в сторону поневоле. Преграда, которую представлял им Дунай, оказалась бессильной; дикие скифские воины вышли из своих лесов, а необыкновенная суровость зимы дала поэту повод заметить, что «их тяжелые повозки катились по широкой ледяной поверхности негодующей реки»[452]. Несчастное население провинций на юге от Дуная подверглось тем бедствиям, с которыми его воображение уже почти освоилось в течение последних двадцати лет, а разнохарактерные отряды варваров, безразлично присваивавших себе громкое название готов, рассеялись в беспорядке по всей стране от лесистых берегов Далмации до ворот Константинополя. Прекращение или уменьшение субсидии, которая получалась готами от предусмотрительной щедрости Феодосия, послужило благовидным предлогом для их восстания; эта обида казалась им тем более невыносимой, что они питали презрение к невоинственным сыновьям Феодосия, а их раздражение было усилено слабостью или вероломством Аркадиева министра. Частые посещения Руфином лагеря варваров и его старание подражать их манере носить оружие и одеваться считались достаточным доказательством его преступных сношений, а эти общественные враги щадили среди всеобщего опустошения поместья непопулярного префекта или из чувства признательности, или из политических расчетов. Готы уже не увлекались слепыми и бешеными страстями своих вождей, а подчинялись руководству отважного и опытного Алариха. Этот знаменитый полководец происходил от знатного рода Балтов, уступавшего лишь царственному величию рода Амалов; он просил, чтобы ему вверили командование римскими армиями, и, раздраженный отказом, решился доказать императорскому правительству, как неблагоразумно его упорство и как велика понесенная им утрата. Если Аларих и помышлял о завоевании Константинополя, то он был настолько благоразумен, что скоро отказался от такого неисполнимого предприятия.

Среди разделенного на партии двора и недовольного населения Аркадий был сильно встревожен восстанием готов; но недостаток благоразумия и мужества возмещался силой городских укреплений, и, конечно, как со стороны моря, так и со стороны материка столица была вполне ограждена от бессильных и пускаемых наудачу стрел варваров. Аларих не захотел снова опустошать беззащитные и разоренные страны Фракии и Дакии и решился искать более обильного источника славы и добычи в такой провинции, которая до тех пор еще ни разу не испытала на себе бедствий войны.

Аларих проникает в Грецию. 396 год. Характер гражданских и военных властей, на которые Руфин возложил управление Грецией, подтверждал общее подозрение, что он изменнически предал в руки готов древнюю отчизну свободы и знаний. Проконсул Антиох был недостойным сыном почтенного отца, а командовавший местными войсками Геронтий был более способен исполнять притеснительные распоряжения тирана, чем защищать с мужеством и искусством страну, замечательно укрепленную руками самой природы. Аларих прошел, не встречая сопротивления, через равнины Македонии и Фессалии до подножия Эты, представлявшей крутую и покрытую лесом горную гряду, почти непроходимую для кавалерии. Эта гряда тянулась от востока к западу до берега моря, оставляя между образуемой ею пропастью и Малийским заливом промежуток в триста футов, который местами суживался до того, что по нему могла бы проехать только одна повозка. Войска, которым была поручена охрана Фермопильского прохода, отступили по данному им приказанию, не пытаясь остановить или замедлить наступательное движение Алариха; тогда плодоносные поля Фокиды и Беотии покрылись массами варваров, которые убивали всех мужчин, способных носить оружие, и