Говорят, Создатель дал нам разум, может, дело в этом? Может, феи забирают именно это? В сказке герой отдал свое сердце в обмен на каменное, утратил жалость и прочие человеческие чувства и так сумел разбогатеть: чужие несчастья и страдания его не трогали, он не прощал должников и не пощадил даже собственную мать и молодую жену, наказав за пустяковую трату… Зверям тоже ведомы чувства – они умеют и любить, и ревновать, и горевать по умершим, и тосковать в разлуке, и жалеть, но, видно, люди переживают подобное куда ярче и сильнее! Значит, феи в обмен на свою помощь забирают именно чувства… Вряд ли тому человеку они и впрямь вложили в грудь каменное сердце взамен живого. Просто лишили его того, что мешало ему жить, как он полагал. И он преуспел, только счастья не увидел…

Но это-то еще понятно! Сегодня человек лишился сострадания, назавтра решил, что и любовь ему ни к чему, потом не захотел вспоминать об отданном, и так, пока феи не выберут все без остатка… С животным так не получится, оно вряд ли осознает, что именно потеряло. Ну, стал волк злее и безжалостнее, а косуля сделалась равнодушна к детенышу, такое случается сплошь и рядом безо всяких фей… Их, должно быть, проще выпивать сразу и без остатка. Простые звериные чувства по сравнению с тем, что творится в душе человека, наверно, все равно что дешевый эль в сравнении с дорогим вином. Вроде и жажду утоляет, да вкус не тот! А деревья, поди, и вовсе дают простую воду, если уж продолжать сравнивать.

Но вот чего я пока не понимала, так это того, почему фее нужен именно Норвуд, но вот Моди упомянула о чем-то, что спрятано на этой земле (или в ней?), и мне показалось, что я близка к разгадке. Земля принадлежит Норвудам, которых, как говорила сирень, не просто было одолеть даже феям. Недаром предки Грегори озаботились защитой духов: я была уверена – именно духов, а не фей, иначе зачем было таиться от последних? Просто Моди наверняка не знала подробностей или не понимала различий…

Стало быть, присвоить сокровище без позволения хозяев нельзя, только пользоваться им с разрешения или без него… но как?

«Ну же, ну… думай!» – я сжала виски и в который раз повторила про себя: феям нужна сила земли, они берут ее с помощью деревьев… Люди – отдельный разговор, но Грегори-то связан с розой! Видно, это все, на что хватило феи, и тем не менее она много лет пьет соки… пьет соки Норвуда из – и через – его последнего хозяина!

Кажется, я наконец поняла, в чем тут дело! Роза питается соками земли, но она неживая, как сказала сирень. Пустив корни в душе Грегори, творение феи связывает ее с ним и с землей Норвуда, иначе бы она не сумела питаться… Что же такое тут сокрыто?!

– Госпожа, у вас голова болит? – спросила Моди, посмотрев на меня и увидев, как я тру виски.

– Да, немного. Видно, к грозе…

– К грозе в этом доме явно все оглохли, – сказал от дверей Грегори. – Я уж с полчаса не могу дозваться ни Эрни, ни Хаммонда, а вы тут секретничаете!

– Моди жаловалась на то, что вы не дозволяете им с Эрни пожениться, – тут же сказала я. – Думаю, Хаммонд сейчас объясняет ему, что пока не время.

Взгляд Грегори упал на смятые лепестки – то ли я нечаянно смахнула их с покрывала, то ли Моди, когда плакала у меня на коленях…

– Ну отчего же, самое время, тем более праздник скоро, – ровно произнес он. – Я разрешаю. Могу даже благословить, если угодно. Да не тяните, я хочу посмотреть на молодоженов! А ты, Триша, как утрешь нос этой зареванной невесте, зайди ко мне…

С этими словами он вышел.

– Господин! – опомнившись, Моди схватилась за грудь, а потом бурно разрыдалась, окончательно промочив мне подол. – Ох, будто подменили его! Спасибо, госпожа…

– Я пойду к нему, он ждать не любит, – сказала я, мягко отстранив ее. – А ты… Скажи, ты-то любишь его? Я имею в виду хозяина.

– Конечно, – всхлипнула она. – Я же родилась в Норвуде! Хозяин уж на что несносен был, а не позволял меня дразнить за рыжину, и Лили тоже… Он ведь изрядно старше, госпожа, так что живо всех обидчиков оплеухами раскидывал и приказывал не трогать нас с сестрой. Но это когда было, мы пешком под лавку ходили…

– А где ваши родители? – спохватилась я. Надумала спросить, не прошло и полугода!

– Отца волки задрали – поехал за припасами, да не вернулся, это еще до проклятия было, – тихо ответила Моди. – А мама тихо зачахла, тосковала по нему. Мы с Лили вдвоем остались. Спасибо, Роуз нас не бросила – мне тогда всего девять было, а сестре семь.

– Вот оно как…

– А ваши?

– Что?

– Ваши родители где, госпожа? Вы сказали, что жили у брата и воспитывали племянниц, но… Простите, – сконфузилась она, – не моего это ума дело…

– Тут секрета нет, – ответила я. – Обоих, да еще двух наших сестер и брата холера унесла. Нас с Манфредом спасло то, что меня уже отправили в обитель, а он был в учении, и мы оказались далеко от дома. Ну и еще то, что отец всегда платил вперед, так что Манфред спокойно окончил учебу, а как достиг совершеннолетия, получил наследство и выгодно женился. Невесту ему тоже нашел отец, а та семья не отказалась от сговора. Потом уж, когда Ортанс скончалась очередными родами, брат взял меня к себе – не хотел доверять девочек-погодок чужим женщинам. Так я и растила их, хотя сама еще была сущим ребенком!

Я невольно усмехнулась, вспомнив свой ужас: я осознала, что мне придется вести дом и ухаживать за тремя девочками мал мала меньше, к которым я не знала как подступиться! Правда, тогда я вспомнила нашу настоятельницу, ее методы воспитания, и племянницы, вздумавшие было испытать меня на прочность, живо сделались шелковыми (видно, тогда я и переборщила со строгостью!). Потом я припомнила наставления старой экономки из обители и поменяла повариху, а заодно избавилась от трех судомоек, которые явно были лишними, и парочки поварят. Не так уж много нужно готовить на подобную семью, особенно если Манфреда нет дома. Ну и горничных пришлось рассчитать. Размазывать пыль по углам да махать метелкой и я могла безо всякого жалованья! Ну а для большой стирки или уборки всегда можно было нанять кого-нибудь на день-другой, а не кормить бездельниц