дурного предчувствия, а когда сообразила, что насторожило меня в письме Манфреда… Сирень, значит, и утренний туман! Известно, во что превращаются феи! Но только если это впрямь дело рук той, о ком я подумала, то… зачем ей Летти? Что она затеяла? Станет шантажировать меня жизнью племянницы или придумает что-нибудь похуже?

Говорить об этом Грегори мне не хотелось: только-только он, казалось, избавился от постоянной тревоги – пусть не совсем, но хоть не впадал в уныние. Характер его, конечно, лучше не стал, Грегори по-прежнему оставался вспыльчивым, а перемену его настроения предсказать было крайне сложно, но в последнее время он пребывал в недурном и, я бы даже сказала, игривом расположении духа!

Он, конечно, и так понял бы, что я получила дурные вести, но я могла солгать, к примеру, что давно нет вестей от Майгеля… хотя нет, о таком лучше не говорить, чтобы не накаркать! Да он все равно дознался бы правды: отправил бы того же Хаммонда навести справки, и хороша бы я была со своим неуклюжим враньем… Придется сказать правду, но… не всю. Да, Летти пропала, но скорее всего сбежала с каким-то ушлым малым. А про сирень я упоминать не стану, только и всего. Что уж там задумала фея, даже представить не могу, противопоставить ей нечего, поэтому остается только ждать и уповать на то, что ее извращенный разум не измыслит такого, от чего пострадает и Грегори, и Летти. Я даже не могла понять, за кого из них больше переживаю!

Но как же фея забрала Летти, если это и впрямь была она? Вернее, как обманула, что посулила? Не знаю, можно ли забрать человека против его воли, да еще из обители… Хотя кто разберет, может, имя Создателя для фей – пустой звук! Скорее всего так и есть: дух сирени ведь говорила, что феи явились на эти земли задолго до людей, когда ни о каком Создателе еще и не слыхали. Вдобавок он был человеком… Ну, прямо скажу, не совсем обычным, если верить Книге Странствий, но все же людского в нем было куда больше, чем в древних богах, которых почитали до его Пришествия! То есть, вернее сказать, Путешествия, потому что Создатель на самом деле мир не создавал, а просто заглянул сюда ненадолго (по его меркам, конечно), чтобы поглядеть и подправить кое-что на свой вкус. А может, подумалось мне, он тоже был кем-то вроде фей, явившихся невесть откуда? Впрочем, это были вовсе уж кощунственные мысли, хотя Грегори, возможно, они понравились бы… Но упоминать при нем фей не стоило, это уж точно!

Дойдя до яблонь, я поздоровалась с ними, но они отчего-то не ответили. Я же взглянула на гнущиеся под тяжестью яблок ветви и подумала, что нужно подпереть их как следует, чтобы не поломались под этаким урожаем.

Я уж было прошла мимо, но тут меня окликнула старая яблоня.

– Возьми-ка, – сказала она. Лица ее я не могла толком рассмотреть в листве, но голос показался мне довольным. – Первое поспело. Нарочно для тебя берегла, на самой макушке, к солнцу поближе…

Прошелестев листвой, в мои подставленные ладони свалилось большое румяное яблоко.

– Я самая ранняя, – хихикнула старуха. – Меня уж скоро можно будет обирать, а остальные осени подождут. А я уж уморилась, давно такого урожая не бывало! И остальные притомились…

– Спасибо, – улыбнулась я.

Яблоко было тяжелым, прохладным, словно и не висело только что на самом пригреве, и так и просилось в рот! Я не знала этого сорта, видно, он был очень старым, ну тем интереснее узнать, каково оно на вкус…

– Ешь на здоровье, – качнула ветвями яблоня и умолкла, только ветерок едва заметно шумел в ее кроне.

Я вытерла яблоко рукавом и только поднесла его к губам, как откуда-то сверху, видно, с дерева, мне на плечи с яростным воплем прыгнула Чернушка и так вцепилась когтями, что я невольно вскрикнула от боли и выронила яблоко.

– Ты что, взбесилась? – Я попыталась снять кошку с плеча, но не тут-то было!

Она цепко держалась за меня когтями и хрипло, угрожающе выла, распушившись вдвое и хлеща хвостом по бокам. Грегори тоже так делал, когда злился, не к месту припомнила я и решила, что Чернушку лучше не трогать, не то она издерет меня еще сильнее. Успокоится – сама спрыгнет. Что с ней такое? Чего она напугалась? Может, ласки или хорька?

Я хотела было подобрать яблоко – оно было таким спелым, что от удара о твердую, посыпанную гравием дорожку раскололось пополам. Ну что ж, ополосну его в фонтане, только и всего!

Уже протянув к нему руку, я вдруг замерла, и дело было не в том, что Чернушка сильнее вцепилась в меня когтями, чтобы удержаться у меня на плечах. Там, в сердцевине яблока что-то шевельнулось… «Неужто червяк? Вот так огорчение! Выбрал самое лучшее, не иначе!» – подумала я, и в этот момент Чернушка спрыгнула наземь и с силой ударила по яблоку лапой, словно это был клубок, с которыми она любила играть, приводя корзину для рукоделия в полный беспорядок. Половинки плода развалились, и, увидев, что шевелилось внутри, я невольно отпрыгнула подальше.

Это была змея. Совсем маленькая змейка, в ладонь длиной, а то и меньше, тоненькая, серебристая – она свернулась в сердцевине яблока и… Что было бы, откуси я от него?

– Ах вот, значит, как? – сквозь зубы произнесла я, понимая, чьи это шутки, и раздавила каблуком скользкую гадину.

Если бы не кошка… Я перевела взгляд на Чернушку: та уже унялась и теперь умывалась с довольным видом.

– Теперь, стало быть, ты перешла к открытой войне? – спросила я, запрокинув голову, но в ветвях никого не было видно. – Отчего было просто не подсунуть змею мне под подушку? Или тогда она могла бы ужалить и Грегори, а тебе почему-то нужно, чтобы он умер своей смертью? Ну как своей… той, которую ты ему пообещала, и никак иначе?

Что правда, то правда: Грегори однажды рассказал мне, что давным-давно пробовал покончить с собой, но веревка оборвалась, нож едва оцарапал ему шею, а озерные волны вынесли на берег. На то, чтобы отравиться, ему духу не хватило, а какого-нибудь высокого утеса, прыгнув с которого можно было разбиться наверняка, в округе не нашлось. Ну а встречаясь с дикими зверями, Грегори не мог взять и подставить горло тем же волкам, слишком силен был в нем инстинкт самосохранения… Так он и оставил эти попытки.

Молчание было мне ответом.

– Где Летти? –