твоих подвигах в окрестностях Хурная и о том, как тебя оставили в покое по велению этого ужасного Хартаги. Только поэтому тебя пригласили во дворец, а не привели сюда, хотя признаюсь, из пределов Хилана тебя не выпустили бы без встречи со мной в любом случае. Но не потому, что ты, по некоторым слухам, не только кровно урожденный правитель клана Зрячих, но и сын Сакува и Эшар.

Кай поднял голову и пристально посмотрел на Тупи. Теперь она говорила спокойно, но переводила дыхание чуть ли не после каждого слова.

— Тамаш, — Тупи все-таки произнесла имя посланника Пустоты, — приказал через ловчего, чтобы тебе не чинили препятствий, но девку, которая таскается за тобой, убили!

Каттими прижалась к плечу Кая. Ловчие, которые стояли за колоннами, заскрипели арбалетами. Кай стоял недвижимо.

— И мы бы сделали это сразу, — продолжила Тупи. — И может быть, еще сделаем. Тем более что по всему выходит, что ты служишь Пустоте…

— Нет, — воскликнул Кай.

— Ты можешь служить и не зная этого, — подняла брови Тупи. — Но Хурная нет. Кеты нет. Ламен и Туварса разорены. Ак мертв. Намеша мертва. Гиена пока жива, но осаждена тати. Сакхар уничтожен. Поэтому мы подождем.

— Зена жива, — проговорил Кай.

— Естественно, — заметила Тупи, словно и не слышала слов Кая, — ты можешь сказать о том, что Харкис уничтожен ишей. И еще раньше одним из правителей Текана уничтожен Араи. Город твоего мифического отца и город твоей мифической матери. Впрочем, Харкис в любом случае твой родной город. Был им. Теперь нет даже его развалин. Ловчие донесли, что на том месте, где он стоял, образовалась пропасть, заполненная вонючей водой. Там нельзя находиться. В округе дохнут животные. Если попытаться развести костер, среди ясного неба гремит гром и людей разрывает на куски. И это сделал не иша. Уничтожаются все города всех кланов, и живые, и мертвые, поэтому я уже не думаю, что Пагуба — месть за Харкис и Араи. Скорее всего, Пустота подобна зверю, который не перестанет рвать мясо, пока не насытится. Нас всех ждет одно и то же.

— Я чувствую мудрость в каждом твоем слове, госпожа, — проговорил Кай и упрямо повторил: — Но Зена жива.

— Пока да, — ответила Тупи. — И мы тоже пока живы. И хотим сохранить наш город и наш народ. Поэтому мы поступим вот как. Ты всегда выпутывался из всяких историй. Попробуй выпутаться и на этот раз. Мы не будем убивать твою девку. Пока не будем. Но мы закроем ее на самые прочные замки. А ты помоги моему городу. Она ведь прекрасна? Прекрасна. Я вижу. Глупо было бы отрицать. Этри зубами скрипела, когда рассказывала мне о ней. Ты ведь не сбежишь без нее?

— Не сбегу, — покачал головой Кай. — Но говорю тебе «нет», госпожа.

— Нет? — удивилась Тупи. — Ты думаешь, что твое «нет» что-то значит?

— Нет, — повторил Кай. — Но мое «нет» не касается судьбы Хилана, пусть я никогда ничего хорошего не видел от этого города. Мое «нет» относится к Каттими. Не забирай ее от меня.

— Почему? — не поняла Тупи. — Ты не веришь мне?

— Я не верю почти никому, — признался Кай. — И разве вера теперь нужна Хилану? Хилану нужна помощь. Ну так и мне нужна помощь. Каттими помогает мне. К тому же если ты не хочешь склонить голову перед Тамашем в большом, почему ты уступаешь ему в малом? Разве не он хочет уничтожить Хилан? Или беда настигла остальные города не по его воле, коль скоро ты называешь его посланником Пустоты? Если моя Каттими заслуживает смерти, значит, смерти заслуживает и весь Хилан, потому что такова воля Тамаша или воля тех, кто правит Тамашем. Если Хилан не заслуживает гибели, то и Каттими не заслуживает смерти. Вместе с нею я постараюсь все сделать, что могу, для Хилана. Ведь я пришел к тебе по своей воле. Или ты думаешь, что я не смог бы выбраться из города вместо встречи с тобой?

— Если я не склоняю голову перед Тамашем, тогда я могу пойти и против его слов, касающихся тебя, — заметила Тупи.

— Да, — кивнул Кай. — Но тогда к чему был бы этот разговор? Я всего лишь человек, госпожа. Да, я считаю своими родителями Сакува и Эшар. Но родила меня дочь урая Сакува, и я не знаю, что движет той силой, которую все мы называем Пустотой. Это загадка для меня. Может быть, кто-то более мудрый знает больше. Но я уверен, что поиски виноватых в грядущей резне среди ее будущих жертв бессмысленны. Виноваты те, которые убивают.

— Ты хочешь сказать, что слуги Пустоты и есть сама Пустота? — рассмеялась Тупи.

— Я не знаю, — пожал плечами Кай. — Но я никогда не встречал просто Пустоту, а с ее слугами сталкиваться приходилось. Разве только Кету уничтожила сама Пустота, да и то я был в ней незадолго до того ужаса, в хранилищах под замком были видны трещины. Для того чтобы убивать, необязательно направлять в сердце клинок, иногда достаточно колдовства. Да, в Текане магия не в почете, но кто сказал, что ею не владеет кто-то из слуг Пустоты?

— А ты владеешь магией? — подняла руку Тупи. — Я спрашиваю не просто так. Это многое бы объяснило.

— Нет, — покачал головой Кай. — Почти нет. Я не могу колдовать. Но я чувствую. Чувствую, когда колдует кто-то другой.

— И что же ты чувствуешь? — сузила взгляд Тупи.

— Хилан весь опутан магией. Я не могу ее объяснить, но он весь словно в паутине. Еще утром я не чувствовал этого, жажда меня мучила, но теперь чувствую явно. И еще какая-то магия здесь, близко… — Кай закрыл глаза. — Нет. Не могу разобрать. Сдается мне, что все, кто пришел поглазеть на меня, обвешаны оберегами.

— Если бы они еще кого-то оберегали, — горько произнесла Тупи. — Мелит будет говорить с тобой, охотник. Он снимет обереги, чтобы ты мог убедиться в его чистоте. Девчонку пока оставлю с тобой. Судя по рассказам одного гиенского торговца, который не так давно возвращался из Кеты через Хилан, она и в самом деле способна неплохо прикрыть тебе спину. Но это будет только в том случае, если ты скажешь мне правду. Я хочу проверить тебя.

— Какую правду ты хочешь узнать? — спросил Кай.

— Зачем ты пошел в смотрительную сегодня? — медленно произнесла Тупи.

— Чтобы убить смотрителя, — твердо сказал Кай.

Мелит вздрогнул, Этри расширила глаза, Арш на мгновение перестал корчить гримасы, только Тарп остался недвижим.

— Зачем? — спросила Тупи.

— Он попросил меня об этом, — громко ответил Кай. — Мне передали, что