8) Могли ли изначальные русы быть славянами?

Теперь обратимся к самому запутанному и больному вопросу нашей ранней истории – постараемся на основании доступных источников определить этническую принадлежность изначальных русов. По этому поводу историками высказывалось множество противоречивых мнений, и детальное обсуждение всех нюансов легко может разрастись до размеров пухлого тома. В небольшом очерке невозможно, конечно, коснуться всех аспектов проблемы. Мы ограничимся сухим перечнем фактов, тем более что они и сами по себе достаточно красноречивы. Прежде всего, следует с сожалением констатировать, что прямых указаний на этническую принадлежность изначальных русов мало, а те, что есть, не бесспорны. Гораздо больше косвенных свидетельств, которые при желании можно трактовать и так и этак.

О точке зрения радикальных антинорманистов мы уже говорили выше: отвергая «варяжскую легенду» и северное происхождение руси, они полагают, что изначальными русами могли быть только славяне, издревле обитавшие в Среднем Приднепровье, в бассейне реки Рось. А если и были какие-то пришлые варяги, именующие себя русью, то они приняли это прозвание от местных жителей, уже давно себя так называвших. Однако обосновать эту гипотезу, исходя из свидетельств наших летописей, дело очень трудное и едва ли выполнимое. Более умеренные приверженцы антинорманизма готовы признать и «варяжскую легенду» и северное происхождение руси. Но они твердо настаивают на том, что пришлые варяги и русь – это какие-то прибалтийские славяне, близкие по языку к новгородским словенам и кривичам. Позиция этих историков менее уязвима, поскольку не вступает в прямое противоречие с летописной традицией. Но зато им приходится решать другой нелегкий вопрос: где могла находиться прародина этой пришлой славянской руси?

Строго говоря, ни вводная часть «Повести временных лет», ни текст «варяжской легенды» не позволяет сделать однозначного вывода о том, к какому этносу относится русь. Правда, Нестор сравнивает ее со «свеями», «урманами», «англянами» и жителями Готланда и этим как будто намекает на то, что русы были скандинавами. Однако, своим примером он одновременно и противопоставляет ее им. Таким образом, мы можем сказать, что русь это не шведы, и не норвежцы, и не датчане, и не готландцы. Единственное положительное утверждение Нестора состоит в том, что русь относится к варягам. Если бы нам удалось установить, кто такие варяги, мы бы, наверное, смогли лучше понять, что представляла собой изначальная русь. Но в действительности, вопрос о варягах так же запутан и так же сложен, как вопрос о самой руси. Оставим его пока в стороне и посмотрим, есть ли у нас основания считать изначальную русь славянами.

Под 898 г. в «Повести временных лет» помещен рассказ об основоположниках славянской письменности Кирилле и Мефодии. Поведав о братьях-просветителях, проповедовавших, как известно, среди западных славян, летописец спешит пояснить, что и для восточных славян их деятельность не прошла бесследно. Ведь те, хоть и именуются неславянским именем «русь», на самом деле чистокровные славяне. «А славянский народ и русский един, – пишет летописец, – от варягов ведь прозвались русью, а прежде были славяне; хоть и полянами назывались, но речь была славянской. Полянами прозвались потому, что сидели в поле, а язык им был общий – славянский». Из этого указания остается неясным, были или не были изначальные русы славянами. Но для нас важно уже то, что у автора «Повести временных лет» не вызывало ни малейшего сомнения то, что имя руси принесено в Среднее Приднепровье варягами. Только после их прихода местные жители оставили прежнее племенное прозвание полян. Нет и речи о том, что дело могло обстоять «с точностью до наоборот» и что варяги приняли имя руси, заимствовав его от туземцев. По крайней мере, Нестор высказывается на этот счет без всяких двусмысленностей (В Новгородской первой летописи цитируемого места нет).

Интересную пищу для размышлений дает рассказ о царьградском походе Олега. По свидетельству Нестора, в этом предприятии приняло участие множество варягов, а также славянские и финские племена. Союзниками князя были словени, чудь, кривичи, меря, древляне, радимичи, поляне, северяне, вятичи, хорваты, дулебы (волыняне) и тиверцы. После успешного завершения боевых действий, захватив огромную добычу, Олег приказал: «Сшейте для руси паруса из паволок (парчи?), а славянам полотняные». «И было так! – продолжает летописец, – …И подняла русь паруса из паволок, а славяне полотняные, и разодрал их ветер. И сказали славяне: "Возьмем свои простые (то есть, холстинные) паруса, так как не достались славянам паруса из паволок"». Противопоставление «руси» и «словен» в этом рассказе, особенно если увязать его с приведенным выше списком участников похода, вызывает некоторое недоумение. Естественнее всего было бы предположить, что под именем «руси» фигурируют варяги, а «словенами» называются в совокупности все восточные славяне. Но куда в таком случае делись меря и чудь? Если считать, что под «словенами» разумеются только представители этого конкретного племени (новгородцы), а под «русью» – варяги, возникает вопрос: почему лишь два этих народа выделены из всей массы участников. Или мы должны видеть здесь противопоставление северных племен южным? Тогда «русь» – это славянские племена Приднепровья в совокупности с варягами, а «словени» – опять же новгородцы. Но как тогда быть с кривичами и их финскими соседями? К счастью, ситуацию можно прояснить благодаря Новгородской первой летописи. Обратившись к ней, мы видим, что анекдот о парчовых и полотняных парусах целиком взят Нестором у его предшественника, однако список участников похода в Новгородской первой летописи другой. Помимо варягов, в походе участвуют только три славянских племени: поляне, словене и кривичи. В этом случае разделение «руси» и «словен» легко объяснимо: «русь» – это варяги, дружинники Олега, а «словени» – славянское ополчение полян, словен и кривичей. Поскольку противопоставление здесь может идти не по этническому признаку («славяне» – «не славяне»), а по социальному («дружинники» – «ополченцы»), нельзя утверждать категорически, что «русь» это точно «не славяне». Но сделать такое предположение вполне естественно.

Если обратиться к греческим источникам, то важнейшие сведения по интересующему нас вопросу содержаться в трактате середины Х века «Об управлении империей» византийского императора Константина Багрянородного. Рассказывая о северных соседях Византии, Константин сообщает интересные сведения о печенегах, хазарах, славянах и росах. При этом он совершенно ясно отделяет «росов» от «славян». Славянские племена – это союзники и данники росов. Росы регулярно объезжают свои владения, собирают подати, а с началом весны отправляются в Византию, чтобы продать свои товары грекам.

Далее автор подробно рассказывает о том, как современные ему росы доставляют на своих кораблях-однодревках товары в Константинополь. Путь их сначала лежит от Киева вниз по Днепру, причем самый трудный и самый опасный его участок находился